«Властная, должно быть, баба, — подумал Акилов. — И беспокойная…» Они стояли близко. Он видел, как сбегали капли по ее шее, исчезая за вырезом платья. Ни с того ни с сего ему вдруг захотелось схватить за плечи эту женщину и прижать к себе. Боясь, что желание можно прочесть на его лице, он поспешно отвернулся в другую сторону.
А дождь все хлестал, и в небе не было ни просвета. Редкие смельчаки, отчаявшись ждать, покидали укрытие и шлепали домой прямо сквозь ливень.
За спиной Акилова, внутри овощной лавки, где было сухо и сумрачно, веселились продавцы — два абхазских паренька. Сначала они играли в футбол, пиная кочан капусты. Потом включили портативный магнитофон, и дребезжащий голос запел «одесские» куплеты. Продавцы, обнявшись и дурачась, танцевали фокстрот, вскрикивая вместе с певцом: «Ой вэй!».
Акилов и женщина засмеялись.
— Бесплатный концерт, — сказала женщина. — Для тех, кто в воде!
— Да, — согласился Акилов. — Репертуар, правда, нэповский.
Выбирать не приходится, — женщина улыбнулась.
«Мелкие, очень белые зубы, — отметил Акилов. — Из семейства грызунов…» Дождь стал косым, козырек крыши едва защищал их от струй. Акилов вжался спиной в сетку ларька, плечо соседки касалось его руки.
— Повезло… — он покачал головой.
— А где-то сейчас молятся о дожде, — сказала женщина.
— Предлагаю написать жалобу, — пошутил Акилов. — До каких пор будут неправильно распределять осадки…
— Я — за, — поддержала женщина. — Потом получим ответ: меры приняты, товарищ Всевышний получил строгий выговор!
«Неглупа, — подумал Акилов, — чувство юмора, по крайней мере, у нее есть». Он достал из сумки два початка вареной кукурузы и протянул один из них соседке.
— Угощайтесь, — сказал он. — Неизвестно, когда мы отсюда выберемся.
Она не отказалась, и они начали жевать теплые желтые зерна.
«Странный день, — размышлял Акилов, вгрызаясь в початок. — Этот ливень, базар… посторонняя женщина, оказавшаяся рядом…»
— Взгляните, — сказала она, — колоритный тип!
Проследив за ее взглядом, он увидел напротив ларек «Пиво — воды». В окошке, не шевелясь, торчала толстая усатая голова, подпертая с двух сторон темными кулаками.
Казалось, продавец спал с открытыми глазами, убаюканный шумом дождя.
— Вы, случайно, не художница? — усмехнувшись, спросил Акилов.
— Что вы! — она слизнула прилипшее к губе зернышко. — Я всего лишь детский врач.
— Благородная профессия, — механически произнес он.
— И очень нужная людям, — продолжила она. Акилов уловил иронию и был слегка озадачен: он почему-то считал, что способность иронизировать у женщин встречается редко.
Они продолжали перебрасываться шутливыми фразами. Этот забавный разговор устраивал обоих как игра, позволяющая коротать время. Оба понимали, что стихнет ливень — и они разбегутся в разные стороны. Акилов старался не смотреть на соседку, но всякий раз, встречаясь с ее взглядом, он испытывал беспокойство. Ему казалось, что женщина видит его глубже, чем ему хотелось бы. Он не любил, когда его изучали. Но, вместе с тем, беспокойство было приятным…
Дождь кончился. Все пришло в движение. Люди торопились купить и продать прежде, чем вновь разверзнутся хляби небесные. Акилов и педиатр несколько секунд стояли на прежнем месте, потом женщина сказала:
— Можно двигаться… Спасибо вам!
— За что? — Он усмехнулся.
— За приют… До свидания!
— До свидания, — Акилов смотрел, как она уходит все дальше, подумал, не пойти ли следом, но что-то удержало его.
«Эге, Акилов, — говорил он себе, пробираясь к выходу, — не хватало тебе только курортного романчика!».
И все же в этот раз защитное устройство не сработало. Встреча не выходила из головы. Он досадовал, что не узнал ни имени, ни адреса, хотя времени на это было предостаточно. Нельзя сказать, что в нем, как принято выражаться, вспыхнула страсть. Для этого он был слишком рассудителен. Но женщина почему-то стояла перед глазами. Он пытался найти рациональное объяснение, раскладывая по полочкам ее внешность, речь и убеждая себя, что ничего особенного в ней нет, но дело это было бесполезное.
Вечером, когда Акилов лежал в постели с книгой в руках, в дверь постучали.
— Войдите, — сказал он.
— Не помешал? — спросил Гальцов, входя в домик.
— Нисколько, — вежливо ответил Акилов, предлагая гостю сесть. От домовладельца крепко пахло спиртным.