Формально организаторами политической забастовки на Путиловском заводе были большевики. 22 февраля Выборгский районный комитет большевиков поддержал путиловцев и решил остановить 23 февраля работу на предприятиях двух районов города, Нарвского и Выборгского, провести митинги солидарности с путиловцами{302}. Историк С. В. Холяев считает, что именно большевики были «по меньшей мере инициаторами вывода рабочих на улицы»{303}.
Однако в феврале 1917 г. Путиловский завод находился в ведении начальника Главного артиллерийского управления генерала А. А. Маниковского, без которого не проходило ни одно крупное событие на Путиловском заводе. Если учесть, что А. А. Маниковский после Октябрьского переворота вступил в РККА, то связь его с большевиками в феврале 1917 г. можно считать почти доказанной. Одновременно Маниковский находился в самых тесных связях с А. И. Гучковым и А. Ф. Керенским. Всё, вместе взятое, свидетельствует о совместных действиях Керенского и большевиков по организации беспорядков, осуществленных ими через посредника — генерала А. А. Маниковского.
Таким образом, у Гучкова и Керенского, несмотря на внешние различия, был общий план государственного переворота. Этот план предусматривал свержение с престола Императора Николая II.
Глава 4
Заговор генералов
Участие генералов и старших офицеров Ставки Верховного главнокомандующего, а также командующих фронтами и их штабных работников в государственном перевороте февраля 1917 г. представляет собой одну из главных причин его успешного осуществления. Однако было бы неправильным считать, что генералитет представлял собой некую самостоятельную однородную силу. Оппозиционные генералы, с одной стороны, были составной частью объединённого заговора думской и революционной оппозиции, а с другой — зачастую соперничали друг с другом, имея порой разные центры политического притяжения.
В отечественной историографии версия о «заговоре генералов» получила неоднозначную, иногда прямо противоположную оценку. Большая часть эмигрантских исследователей, иногда осторожно — С. С. Ольденбург, иногда категорично — В. С. Кобылин, И. П. Якобий, И. Л. Солоневич, высказывалась в пользу существования такого заговора. И. Л. Солоневич прямо указывал, что военные сыграли «первую скрипку» в низложении Императора Николая II{304}.
В современной российской историографии этого же мнения в той или иной степени придерживаются такие учёные, как д. ист.н. А. Н. Боханов, д. ист.н. С. В. Куликов, д. ист.н. О. Р. Айрапетов, д. ист.н. В. С. Брачев, д. ист.н. А. Б. Николаев.
Исследователь белого движения д. ист.н. В. Ж. Цветков в целом отрицает существование «заговора генералов» и участие в нём начальника штаба М. В. Алексеева, хотя и не отрицает сговора отдельных генералов с организаторами переворота. Категорически отрицают существование военного заговора д. ист.н. А. В. Смолин, а также публицисты А. С. Кручинин и В. Е. Шамбаров.
На наш взгляд, главная причина отрицания военного заговора со стороны некоторых исследователей объясняется сложившейся в последнее время у части нашего исторического сообщества героизации белого движения. Большинство генералов Ставки, которые оказали неоценимую услугу Февральской революции, впоследствии стали командующими белыми армиями.
Другие исследователи, признавая участие высшего военного комсостава императорской армии или части его в заговоре против царя, объясняют это участие конкретной политической ситуацией зимы — весны 1917 г., в которой генералы были «обмануты» заговорщиками. Согласно этой версии, сотрудничество Ставки и заговорщиков началось только в условиях февральского политического кризиса. Подобного мнения придерживался, например, эмигрантский историк Г. М. Катков.
Совокупность источников позволяет нам сделать определённый вывод, что тесное сотрудничество части высшего военного руководства Российской империи и оппозиционных Императору Николаю II общественных и политических сил началось гораздо раньше февраля 1917 г.
Нет сомнений, что если бы генералы Ставки остались хотя бы нейтральными в противостоянии царя и его противников, то исход событий в феврале 1917 года мог бы быть иным. На деле же мы видим не только сочувствие к заговорщикам со стороны представителей верховного командования, но и самое активное им содействие.
Как верно писал И. Л. Солоневич: «В этом предательстве первая скрипка, конечно, принадлежит военным. Этой измене и этому предательству нет никакого оправдания. И даже нет никаких смягчающих вину обстоятельств: предательство в самом обнажённом его виде»{305}.