Моряки смотрели на три показательно оттопыренных индейских пальца.
— Да где мы тебе прерию найдем? Мы ее и не видали никогда, — обоснованно засомневался Терец.
— А что, быков так, ногами, нельзя догнать? — вопросил огр, явно примериваясь к славному индейскому подвигу.
— Если ногами, бык тебя сам догонит, не посмотрит, что ты в плечах ему ровня, — крикнул вахтенный, следящий за песочными корабельными часами. — Смена у вас!
Катрин уступила место у помпы. Вот же проклятая работа — руки как чужие, любая тренировка с оружием куда более щадяща к мускулам. Одежда — хоть выжимай.
Села под борт, в относительную тень рядом со своими долинными, которые «нестроевые». Зеро как обычно смотрел в никуда, четко-красивые черты лица, обнаженный мускулистый торс мягко лоснится. Редкое качество «пот ему к лицу», только кроме скульптурного лица, тут ничего и не существует. Именно так и моряки к этой оболочке относятся — без отторжения, с некоторым одобрением — драить палубу и без устали у помпы стоять парень умеет, а так вообще пустой и бессмысленный. А вот сидящий рядом с ним художник поглядывал вопросительно и умоляюще. Катрин разрешающе кивнула. Джозеф ткнул локтем Зеро, тот подвинулся.
— Леди, я бы не осмелился сказать, но я больше не в силах ждать, — зашептал художник. — С ней что-то случилось. Я имею в виду леди Блоод.
— Я поняла.
— Она не приходит. Конечно, мы в походе и в нелегкой ситуации, но она должна была нас навестить. Хотя бы на мгновение. Я больше не могу. Простите, но я не в силах…
Художник на грани. Тот неприятный момент, когда любые слова и битье по морде ничуть не помогут ситуации. Это уже подсознательное, физиологическое. Похоже, его даже знобит.
— Спокойнее, Джозеф. Такое случается, мы в пути, далеко от дома. Нас весьма трудно найти.
— Я понимаю, понимаю. Но, Катрин… леди Катрин. Я просто не могу больше. Я стараюсь, но не владею собой, — художник продолжал шептать, но получалось, почти выл.
М-да, вот дни пошли — все мы готовы выть шепотом и бессмысленно царапать ногтями палубу.
— Твои чувства и волнения понятны, — прошептала Катрин. — Нам всем нелегко. Но придется потерпеть. Она придет. Ждем, иного выхода просто нет.
— Да, я понимаю. Понимаю. Но… Разрешите мне ее поискать? Вдруг ей нужна помощь? Леди Блоод могла попасть в ловушку.
Похоже, совсем спятил. Или это еще и жара ему по остаткам разума шарахнула?
— Да каким образом ты ее искать собираешься? Ты что, Прыгать способен?
— Видимо, да, — потерянно прошептал художник. — Нет, я не пробовал. У меня же не было причин. Но такое чувство, что я могу. Простите, леди, я видимо, схожу с ума. Но я просто больше не в силах ждать. Клянусь, я могу Прыгнуть. К Ней — уж определенно. Я же столько лет чувствовал, когда Она приходит и уходит. Будь я проклят, вот как мне объяснить⁈ Простите меня, леди. Я готов выть как бешеная собака.
— Спокойнее, Джозеф. Подозреваю, что ты можешь оказаться прав насчет Прыжка. И я весьма беспокоюсь за Бло. С ней действительно могло что-то случится. Но один ты едва ли способен ей помочь, даже если интуитивно попадешь к ней. Разумнее будет нам попробовать вместе. Но сначала нужно разрешить ситуацию здесь. Я не могу оставить экипаж и детей. Это ведь понятно?
— Несомненно. Я все понимаю. И про вашу дочь тоже. Я буду терпеть сколько нужно. Боже, ну как минимум, сколько смогу. Могу я с вами позже еще об этом поговорить? — по лицу художника текли огромные капли пота, как будто он у помпы и продолжал стоять.
— Обязательно. Мы поговорим, если будет свободна леди Флоранс, можешь поговорить с ней. Джозеф, я достаточно много Прыгала и точно знаю — в этом деле важны нюансы и абсолютная уверенность в себе. Постарайся сосредоточиться и понять, что именно ты чувствуешь, и куда тебя тянет. Это необходимо. Прыгать наугад — не самая продуктивная идея.
— Понял вашу мысль. Предельно соберусь. Благодарю, моя леди.
Катрин ободряюще похлопала художника по плечу. Ну, леди у него одна-единственная, но сейчас человек слегка в себя пришел, формулировку применяет осмысленно. Парадоксально, но его чутье вполне способно помочь. С магией всегда так — ничего не понятно, но почему-то срабатывает. Правда, через два раза на третий. На море, должно быть, магия еще непонятнее работает.
Эх, море-море. И тонуть в нем приходилось, и наживкой для динозавров болтаться, и тошнит тут постоянно, казалось бы, отвратительное местечко. Но нужно соблюдать нейтралитет, ибо моря и океаны внушают уважение, вон — старшие дети вообще безвылазно по волнам болтаются, да и вообще не убила же пока соленая стихия никого из семьи. Кроме того, уважая Океан, можно надеяться и на какое-то взаимоуважение, чтоб ему…