— Повиноваться? Да вот сейчас… — держась за щеку, Дики начала подниматься.
Нужно признать, определенной долей проницательности абориген все же обладал. Тут же отскочил и дал деру. На тропке на миг запнулся, намереваясь подхватить ценный кувшин, передумал, кинулся дальше…
Догнала бы его разведчица и без этой заминки. Заплетаем подножкой ноги — плюс толчок в спину — и мы уже сверху сидим. За гребень волос как раз хватать удобно… наверное, для этого и отращивали-выскабливали.
Вот только теперь медленно соображающий каннибал догадался, что пора орать, и раззявил рот. Не-не, уже поздновато. Дики от души вбила физиономию туземца в песчаную, с путаницей тростниковых корней, почву тропки.
Успела сдернуть с пояса врага оружие (оно вместе с набедренной повязкой слетело, но тут уж извиняйте, не нарочно). Оглушенный падением противник пришел в себя, задергался, пытаясь высвободиться. Вырывался жилистый урод буйно, но хаотично, никакого понятия о рукопашном бое. Пришлось пару раз двинуть его каблуком по колену, и добавить кулаком по почкам. Наработанный удар оказался действенным — пленник обмяк, сунулся мордой обратно в песок, потом мелко и слабо задергал головой. Задыхается….
Разведчица слегка ослабила хватку. Пленник немедля закхекал, пытаясь выхаркнуть песок и корни. Громковато…
— Заткнись! Тихо, я сказала!
Командирский тон, когда используется приглушенно и в самое ухо, не так доходчив. Очень хотелось для убедительности повторить по почкам. Дики регулярно общалась с мужчинами разного возраста и воспитания, не всегда они пахли банной чистотой и дворцовыми благовониями, но этот-то вообще…. Религия и камбалки мыться запрещают? Впрочем, людоед же… вот так они и воняют, да.
— Пусти! — наконец, относительно членораздельно прохрипел пленник, хрустя песком на прореженных зубах. — Я Гойо скажу. Он тебя…
— Вождь хорошую аху всегда простит, — заверила Дики. — Хорош хрипеть, а то ударю. И не по лицу, а как положено. Ты мне все разъяснить обещал. Так давай-давай, говори. А то мне на тебе сидеть неудобно и неприлично.
Заговорил, куда ему деваться…
…Потом Дики сделала то, что должна была сделать. Нож вошел милосердно — под лопатку. Дикарь этого совершенно не ждал, все какие-то свои малоумные мысли и расклады в голове держал. Вздрогнул и все.
Никаких особых чувств разведчица не испытала. Во-первых, потому что не первый «свой» мертвец. Во-вторых, потому что сердце продолжало бешено колотиться и это мешало слушать шорох тростников. Опасение, что вот сейчас… прямо сейчас на тропинке кто-то появится, не оставляло. Нет, тихо…
Теперь хотелось вытереть руки. В крови не испачкалась, но все равно липкие. Дики присела, собираясь вытереть руки о песок, спохватилась. Мертвяка все равно еще нужно трогать…
Оттащить труп подальше и надежно спрятать нечего было и думать — разведчица точно знала свои грузоподъемные возможности. Вот если до озерца и сваливаем прямо в воду? Возвращаться сюда придется нескоро, а так имеет смысл нанести максимальный урон стратегическому объекту. Своего соплеменника каннибалы наверняка сожрут, но питьевая вода после мертвеца их вряд ли порадует. Понятно, вред чисто символический, но из таких мелких неприятностей, регулярно создаваемых противнику, и слагается победа. Но сначала набрать воды….
Кувшин оказался тяжелым и кривым. Вот точно как мертвец. Дики управилась, поспешно заровняла след волочения на тропке. Пора сваливать отсюда.
Труп остался лежать в воде, широко раскинув худые, покрытые шрамами ноги. В полузакрытых глазах и приоткрытом рту замерло легкое тусклое удивление и песок. А черно-красные тени чуть шевелились в оставшихся зубах. Не, это просто водой рот заполнился. Так себе трофей. И что они в нем жрать-то будут? Одни мослы…
Сделав несколько широких обманных зигзагов по тростникам, разведчица, кренясь под тяжестью кувшина, выбралась на пляж. Следовало уйти подальше. Вот теперь начинается настоящая война.
— Да и так, и так меня бы сожрали, — пробормотала Дики. — Эти ахи у них только поразвлечься, вдоволь помучить до черного-голодного дня. Да что ж за кувшин такой пыточный, просто шмондец какой-то⁈
Итак… Их тринадцать, в смысле, теперь двенадцать рыл, вполне могут считать, что несчастливое число миновало и им теперь подвалит везение. Гойо самый старший, почему так получилось и почему больше никто из взрослых не выжил, не очень понятно, разведчица позабыла спросить. Собственно, это чисто академический вопрос, пусть потом Профессор исследует, если ее этот поганый остров вообще заинтересует. Всех здешних островитян «дало море». Похоже, все из разных миров. Шутник этот Водопад, вернее, Водопады. Но получается, первым делом Дики именно земляка и того… уделала.