Пока я шел прямо на Ильдефонсо, но теперь решил, что настало время изменить курс и держать посредине между двумя островными группами. Чтобы идти чуть круче к ветру, чем галфвинд, поднял штормовой стаксель и зарифленный штормовой кливер. Барометр за последний час-два неожиданно поднялся на 6,5 миллибара. Надеялся, что ветер перестанет заходить на юго-восток; это было бы очень кстати. К 21.00 ветер упал до 15 узлов, однако периодически усиливался до 36 узлов. Поднял большой стаксель, но оставил только два передних паруса, и скорость в перерывах между шквалами не превышала 4 узлов. Принял решение оставаться под этими парусами, пока не миную опасно близкую землю, столь знаменитую своими “вилливаузами” — шквалистыми ветрами Магелланова пролива.
К полуночи барометр поднялся на 9,5 миллибара за последние 7 часов. Снаружи стало гораздо светлее, и я уже мог отличить океан от неба.
Если навигационное счисление было правильным, то яхта в то время шла в 18 милях к югу от островов Ильдефонсо, а на заре должна была оставить в 12 милях к северу группу островов Диего-Рамирес. Царила такая темь, что стоять вахту было бесполезно. Настроил сигнал об отклонении от курса так, чтобы он предупредил о значительной перемене румба, а будильник поставил на предрассветный час. Затем, уповая на навигационное счисление, улегся спать. Долго лежал в темноте, пока яхта неслась в черную ночь. Я привык двигаться навстречу опасности головой вперед (правда, на “Джипси мот III” приходилось лежать вперед ногами), но страх не проходил. Что будет, если яхта наскочит на скалы? А вдруг она затрещит, содрогнувшись от ошеломляющего толчка, рассыпется на части на камнях и бурунах? Если я доберусь до спасательного плотика, находящегося в центральной части палубы, то смогу ли собрать его в темноте, найду ли насос, чтобы надуть плотик? Наконец я заснул, и очень крепко.
Рассвело в 05.00. Стояло холодное серое утро. Ветер снова сменил направление на вест-тень-зюйд, обойдя горизонт кругом по часовой стрелке. Барометр оставался неподвижным. Нигде ничего не было видно, как, впрочем, и следовало ожидать. Море выглядело сравнительно спокойным. Решил держать прямо на мыс Горн, а не идти сперва 40 миль на юг, как я намеревался сделать раньше, чтобы миновать бурные воды, если начнется шторм. Надо было поднять трисель, и я приступил к делу. Когда этот парус был поставлен, курс изменился на ост-тень-норд. А перемена курса в северном направлении означала поворот к дому, что меня сильно взволновало. Яхта находилась тогда в 40 милях от Горна.
Спустился в кокпит и очень удивился, увидев всего в полумиле от себя какое-то судно. Я был совершенно убежден в том, что если есть на земном шаре такое место, где мне не суждено встретить судно, так это у мыса Горн. Оправившись от потрясения, я понял по однотонной серой окраске, что это военный корабль, вероятно британский “Протектор”. Сначала его появление показалось мне чудом, но, немного подумав, понял, что если этот военный корабль перехватил мой вчерашний разговор с Буэнос-Айресом, когда я рассказывал, как в кромешную ночь стараюсь попасть посредине между двумя группами островов, то ему ничего не оставалось, как встать на полпути между ними. А мне, если мое навигационное счисление не грешило ошибками, следовало держать прямо на судно. Спустился в каюту и вызвал “Протектор” на волне 2,182 килоцикла в секунду. “Протектор” ответил немедленно. Свяжусь с ним еще раз, как только налажу трисель.
Покончив с парусом, спустился в каюту, где оставался довольно долго. Говорил с “Протектором”, затратив на это, к вящей досаде, гораздо больше времени, чем следовало. Плохо понимал, что говорит судовой радист, хотя отлично слышал береговые рации, даже те, которые находились на расстоянии 7000 миль. Не торопясь позавтракал, заполнил журнал, изучил карту и составил план дальнейших действий. Во время завтрака большая волна перекатилась через палубу и до половины залила кокпит. На откачку ушло не меньше четверти часа. К концу завтрака ветер усилился до 40 узлов. В 09.00 поднялся на палубу, убрал трисель и генуэзский стаксель, оставив только штормовой кливер. Когда палубные работы подходили к концу, большая волна подхватила “Джипси мот”, развернула ее и поставила лагом. Другими словами, яхта рыскнула к ветру. Какая удача, что я находился на палубе! Выключив автопилот, быстро направил ее на верный курс. Заниматься этим пришлось, стоя на банке кокпита, чтобы не промочить ноги. Осмотрелся вокруг — мыс Горн был виден очень отчетливо. Он возвышался над океаном, подобно конусу из шоколадного мороженого. К северо-западу от мыса на фоне неба вырисовывался серый остров Эрмите,