— Арон Германович уверил маму, что это один из уникальных инструментов и она приобретет сокровище почти даром, — вспомнила Лиза.
— Да, отец был маг и волшебник в розыске, реставрации и определении ценности музыкальных инструментов. Одним взглядом мог определить год рождения скрипки или виолончели. Даже по футляру, — сказал Герман.
— Я преследовал Германа, таксомотор которого, по странному совпадению, остановился около дома, в котором жила девочка, которую я водил в кинотеатр «Великан» на французский кинофильм «Скандал в Клошмерле» и с которой на пару ел одно мороженое.
— Как у вас, Владимир, все ловко сходится! — воскликнул с досадой Герман.
— Выходит, что не так-то ловко, если вас, Герман, привели на травматологию с профузным кровотечением из носа, — ухнул со своего места Вальтер.
— Если позволите, я продолжу, — окинул я собравшихся взглядом, который остановился на Лизаньке.
— Вы, Лиза, ждали Германа у подъезда. Сначала я думал, что это стоит моя знакомая девочка по имени Аня. Но это были вы, а не ваша сестра-близнец, с которой я ходил до этого в кино. Девочка-близнец чуть-чуть косила, что придавало ее лицу лукавое или, скорее, насмешливое выражение. Вы, Лиза, познакомились со мной, продолжая держать ручку футляра. Виолончель явно была в футляре. Чувствовалось, что футляр был тяжелым из-за виолончели. Герман держал другой футляр, но, вероятнее всего, без виолончели. Он легко перебрасывал его с руки на руку и даже иногда вращал, как волчок. Я стоял в раздумье: как мне забрать виолончель у сестры той девочки, с которой я ходил в кино? А если мои наблюдения ошибочные и виолончель окажется в футляре у Германа? Все это легко пересказывать и анализировать теперь, задним числом.
— Не все, не все! — возразил Герман.
— Правильно, далеко не все мне ясно и теперь, — ответил я и продолжил рассказ: — И все же я надеялся получить виолончель по доброму согласию и вернуть старушке-соседке. Через несколько минут я окончательно понял, в котором футляре лежит виолончель, а который — пуст. Лиза опиралась футляром на асфальт, потому что держать на весу за ручку было тяжеловато. Герман покачивал и поигрывал пустым (очевидно?) футляром. Я объяснил девочке Лизе, что виолончель чужая, что я взял ее без спроса, поступив отвратительно, и теперь должен вернуть хозяйке, то есть соседке-старушке. Лиза посмотрела на меня с недоумением и страхом. Более того, она передала виолончель (в футляре) Герману и взяла у него пустой футляр: если я отниму, то не так жалко. Я вежливо и настойчиво попросил Германа отдать виолончель. К сожалению, по-хорошему не вышло. Вот тут-то я не выдержал и ударил Германа кулаком в лицо. Кровь начала хлестать с такой силой, что не помогли носовые платки и мы втроем помчались в травматологию.
— Наконец-то рассказ дошел до меня! — возликовал Вальтер-педиатр. — Все это выглядело отвратительно. Я искренне сожалел и до сих пор сожалею о том, что произошло около дома Лизы и ее сестры-близнеца.
— Хорошо, что вы, Владимир, хоть сейчас признаете, что сцена и ее последствия были безобразными, — умиротворенно сказал Герман. — Виолончель досталась, по праву, Лизе. Однако оставалась ее сестра-близнец Аня, которой тоже была обещана виолончель. Мой отец предполагал, что и второй инструмент находится где-то поблизости, то есть у владельцев первой виолончели, которую вы продали, а потом пытались отнять у Лизы.
— Неужели все это происходило на самом деле, а хулиган, пытавшийся отнять виолончель, это были вы, Владимир? — спросила Лиза.
— Я чувствовал себя отвратительно. Я готов был отдать даром все виолончели в придачу с футлярами за то, чтобы Герман и Лиза простили мой хулиганский поступок. В травматологии остановили кровотечение. Мы (теперь уже!) мирно возвращались к дому Лизы, стараясь не вспоминать о произошедшем. У подъезда Лизиного дома стояла Аня, девочка-близнец, с которой я ходил в кинотеатр «Великан» на французский кинофильм «Скандал в Клошмерле» и которая, в отличие от Лизы, чуть-чуть косила, что, впрочем, в сумерках не было заметно. Я не знал, чем загладить свою вину. Может быть, пригласить их всех в кино. Я чуть было не пригласил, но вспомнил, что потратил последние деньги на такси. Можно было попросить у мамы деньги на билеты в кино. Но мама (кстати или некстати!) уехала в дом отдыха на неделю и возвращалась только через несколько дней. Тогда я пригласил всю компанию (Германа, Лизу и Аню) к себе домой попить чаю с печеньем «8 Марта» и потанцевать под радиолу. У мамы в буфете хранилась (для гостей!) бутылочка вишневой наливки. Мы все выпили по рюмке, развеселились, и я рассказал про соседку-старушку, ее покойного брата-музыканта и виолончель. Герман слушал с горящими глазами.