Между тем было пять часов или около этого. Федор заехал в рыболовный магазин, купил две дюжины червей, крючки разного калибра, грузила разного веса и несколько поплавков. Хотя ловил он, преимущественно, без поплавка, схватывая поклевку по движению удилища. Вернувшись к себе домой в Гринвилл, Федор припрятал подарок, уложил спиннинги и снасти в машину, захватил с собой пару кусков хлеба, бутылку воды и поехал на рыбалку.
44-я дорога, по которой Федор вернулся в Гринвилл, уходила на запад. Там, в нескольких милях от Гринвилла, по обеим сторонам шоссе лежала главная часть водохранилища. На уикэнды сюда съезжались любители рыбалки. Здесь было шумно, весело, вольготно, как во всяком сообществе мужчин, вырвавшихся на день-два из семейного круга. Один раз в самом начале эмиграции Федор пытался половить в этом месте. Но ничего, кроме мелкой рыбы, не поймал, да и ту отдал каким-то черным мальчишкам, решив никогда не ловить в такой шумной компании. Да и шуток американских он не понимал, оглядываясь на всякий голос, словно ждал (неизвестно от кого) насмешки или покровительства. Не меньше года он колесил по берегам водохранилища, пока не нашел подходящее место. Теперь он ехал туда, свернув с 44-й дороги на 116-ю, уходящую на юг штата. Местность была холмистой. На зеленой траве холмов стояли яблони, увешенные красными яблоками. Лето шло к осени. Федору редко бывало так хорошо, как теперь. Он любил свою жену Раю, купил ей хлебопечку и ехал на рыбалку, чтобы поймать карпов для фаршированной рыбы. Может быть, одного крупного карпа, который будет сидеть на блюде в столовой мистера Каплера, как царь на троне.
Федору давно не было так хорошо. Он запел: «Лучше нету того цвету, когда яблоня цветет. Лучше нету той минуты, когда милая придет…» Это была песня его молодых деревенских лет. Теперь ему казалось, что они были счастливыми, эти годы.
Дорога петляла среди холмов, между которыми стояли фермы. У калитки одной из ферм висело объявление, из которого Федор понял, что здесь продают помидоры, кукурузу, яблоки. Понял он, главным образом, потому, что под листом картона с английскими словами стояли корзины с плодами фермы.
Федор ехал и ехал, вспоминая обрывки песен. Он миновал перекресток, к которому примыкала маленькая площадь с деревенским магазинчиком, мотелем и баром. Мелькнула мысль: «Остановлюсь и попью кофе!» Но Федор не остановился. Он спешил на рыбалку.
Справа от дороги показался конский завод. На зеленом лугу, отгороженном от шоссе и окрестных ферм изгородью, составленной из длинных серых жердей, паслись стреноженные кони: два вороных, один гнедой и один белый.
После луга с конями был мостик. А за мостиком — поворот дороги, приоткрывший краешек озера, спрятанного за соснами. Это озеро, облюбованное когда-то Федором, было частью Ватерманского водохранилища, но частью, отдаленной от шумных людских сборищ. А затем — местом его постоянной парковки. Слева от дороги стоял одинокий дом, окруженный заброшенным садом. Вот и каменная кладка, охраняющая шоссе от оползней. Выше кладки — холмистый берег озера. Левее берег был пологим и переходил в маленький песчаный пляж, где летними днями резвились дети. К вечеру обычно все затихало. Наступало время рыбалки.
Федор поставил свой «шевроле» под каменной кладкой на обочине. Достал спиннинги, снасти, ведро, червей, закрыл машину и шагнул вверх по тропинке, которая вела в рощицу, окружавшую высокий берег. На сосне был прибит железный щит с объявлением:
POSTED
Private property.
Hunting, fishing
trapping or trespassing
for any purpose