— Спасибо, нам хватит и сосисок, — поясняла мама старушке, которая убеждала ее в необходимости «питать ребенка калорийной пищей».
— Отбивные в маркете — чудо!
Они пообедали сосисками с помидорами и запили фантой, которую Давидик взял к себе в мансарду — высасывать из трубочки. Он сидел на кровати и читал. Новая легенда была про сына царя Давида (пастушонок стал царем) — Соломона, построившего великолепный храм в Иерусалиме. Мама пошла на почту отправить письма в Россию. Все говорили «Россия… из России… в Россию», хотя большинство эмигрантов приехали с Украины.
Давидик прочитал кусок легенды, где царица Савская вовсю навязывалась в жены к царю Соломону. И хотя она все-таки стала ненадолго его женой, царь Соломон посмеялся над ней. Он заставил ее пройтись по зеркальному полу и показать всем, какие у нее были волосатые ноги. Это место показалось Давидику совсем непонятным. Зачем брать в жены, если сам насмехаешься над волосатыми ногами? Он даже бросил чтение и пошел погулять, потому что голова разболелась.
Девочка в белых шортиках ехала навстречу на велосипеде и улыбнулась Давидику. «Привет!» — помахал он ей вдогонку. Певчий дрозд взобрался на конек коричневого домика и пропел что-то замысловатое. По обочинам дороги, поднимавшейся к Венскому лесу, росли крупные желтые ромашки и верещали кузнечики. Давидик погнался за одним, почти настиг, но звонкое верещанье пропало у кромки картофельного поля. Он шагал и шагал вверх. Дорога слегка закручивалась, потихоньку вползая в гору. Они шли этой дорогой недавно, три дня назад с мамой Аней. Автомобили, голубые, белые и перламутровые, скатывались сверху, вылезая на дорогу невесть откуда. Остался позади заброшенный таинственный дом с фигурками ангелов вокруг окон. Пруд дохнул холодком. Ветряк прошелестел перепончатыми крыльями. Вот и канава, одурманенная мятой. Вот и полянка с черемшой. В кармане брюк похлопывала рогатка. Постукивали камешки. Давидик помнил, что этой дорогой они поднимались на лужок, заросший густой травой. Вот и лужок, и ярко-красные маки, как кровинки. Откуда кровинки? Он никого не подстреливал. Вокруг такая тишина: птицы, высоченные грабы и вязы, маки.
В дальнем конце лужка, поближе к кустам, Давидик увидел голову медведя: коричневую, лохматую, покачивающуюся. Стало холодно, и что-то сжалось в паху. Но в правом кармане брюк лежала рогатка и постукивали камешки-снаряды. Давидик тихонько попятился и — с носка на пятку — обогнул лужок. Морды медведя все равно не было видно из-за густой травы. Но спина! У медведя была безволосая нижняя часть спины. Совсем как у свиньи! И эта нижняя часть спины жила своей жизнью: дышала, раскачивалась, двигалась вверх и вниз, как будто втаптывала кого-то в траву. Давидик присел на корточки и тихонько приблизился к диковинному зверю, одновременно заряжая рогатку камнем. Внезапно открылась ему прорешка в траве, и он с ужасом увидел, что голова зверя принадлежит Голиафу, а под самой этой головой стонет, извивается и мечется по траве голова мамы.
— Мама! Мамочка! — закричал Давидик, и голова Голиафа полусонно развернулась в его сторону, жадно ловя воздух жирными губами, из которых истекала густая слюна. Давидик натянул резинки и выпустил камень из брезентового вместилища.
— Ыааыуайаяыая! — взвопил Голиаф, закрыл ручищами лицо и рухнул.
— Мамочка, мамуля. Он убит. Я спас тебя от Голиафа. Бежим скорей! — плача и смеясь от радости и страха, тормошил Давидик маму, вытаскивая ее раздавленное тело из-под корчащегося и воющего от боли повергнутого врага.
1987, Ладисполи под Римом
Дом Эдгара По
Эдуард Поляков, русский эмигрант третьей волны, спускался от Рокфеллеровской библиотеки Браунского университета к Бенефит-стрит. Поляков приехал в Провиденс, столицу миниатюрного американского штата Род-Айленд, чтобы собрать материалы для будущей биографии Эдгара По. Приехал он на два месяца из калифорнийского города Сан-Диего, где служил профессором в отделе славянских литератур. Свою дорожную сумку и чемодан Поляков оставил в университетской гостинице, а сам отправился на поиски дома Эдгара По. Будущая книга об Эдгаре По была привязана к поэту Валерию Брюсову, который одним из первых в России переводил этого фантаста. Именно Валерий Брюсов, которым с десяток лет занимался Поляков, потянул за собой Эдгара По, которым увлеклась Сашенька Тверская. В то время она была аспиранткой профессора Полякова в Сан-Диего. Сашенька вот уже год работала лектором на кафедре сравнительного литературоведения Браунского университета, посылая Полякову почтовые стаи компьютерных писем, в которых частотность глаголов жду и люблю превышала процент всех иных слов. Сашеньке предполагалось быть соавтором Полякова в этой будущей книге.