— Хоп!- односложно кричали нам эти люди.
Как будто они хотели спросить: «Да в своем ли вы, братцы, уме?»
Но это были пустяки. Конник плохо воюет на земле. Навыки не те. Да и оружие у него заточено под конный бой. Согласно современным уставам, всадник, лишившись в сражении лошади, является чем-то вроде раненого, и может с чувством выполненного долга сразу выходить из боя.
При этом довольно многие из наших встречающих гази были безоружны, а некоторые и вовсе босы и полуодеты. Они никак не ждали нападения…
А чтобы ловля и оседлывание лошадей нашим туркам медом не казалась, все казаки одновременно в один голос громко завыли по волчьи. Начался переполох. Нервные лошади от этого воя шарахались и старались убраться подальше от источника такого неприятного звука. Под неистовую ругань их обескураженных хозяев. Но даже это можно было еще принять за дурную шутку. Которая слишком затянулась…
Все больше османов, памятуя пословицу «На Аллаха надейся, а верблюда привязывай», прерывали свою молитву и неслись, либо к лошадям, либо к нам навстречу. Наверное, топот несущегося табуна казался им адской музыкой.
Но основная инертная масса турок со спокойствием фаталистов не спешила прерывать свой намаз. Ведь без ведома Аллаха ни один волос в этом мире не шелохнется. Чем им смогут помешать любые враги, когда они на попечении Аллаха? Под его покровительством?
Вот уж лентяи! Просто бараны какие-то! Вяло, девушки!
В это мгновение железная стена казачьей кавалерии, выставила вперед заряженные ружья и перейдя с быстрой рыси в стремительный галоп, горным селевым потоком помчалась на лагерь.
Хотя я из своей винтовки мог стрелять издалека, но не делал этого. Так как пока наши действия еще можно объяснить глупой шуткой, но первый же выстрел будут объявлением войны. А это осложнит все дело.
Но тут уже было пора приниматься за работу, так как через секунду и все остальные казаки выстрелят. Я выбрал бородатого воина, нервно держащего в руках мушкет и выстрелил в эту цель. Кажется, зацепил этого сипаха неплохо. Во всяком случае стрелять он больше по нам не собирался. Ему ощутимо поплохело.
И почти тут же грянули огнем и дымом 344 мушкета разом, словно бы стрелял один человек. Ибо дистанция до турок уже сократилась до стандартных ста метров. 7 или 8 секунд галопа.
Я уже упоминал, что стрельба верхом — чертовски трудное дело. И очень неточное. Но мы, рассыпавшись, атаковали по внешнему полукружию, постепенно смыкая ряды. А турки сгрудились в центре мишени. Тут волей-неволей не в одного, так в другого пуля попадет.
Что и произошло. Добрая половина наших пуль нашли свои жертвы. Более полутора сотен исламских воинов, убитые и раненые, повалились на землю. Начались отчаянные крики.
В ответ тоже раздалось три десятка выстрелов. Перед нами на границе лагеря уже стояли около 250 человек. У них было с полсотни мушкетов. Конечно, стоящий на своих ногах стрелок обычно демонстрирует точность намного больше, чем у верхового.
Но два с лишним десятка турок с огнестрелом были тут же убиты или ранены. Да и сама природа помогала нам, так как маневрируя, мы атаковали так, что восходящее солнце слепило вражеским стрелкам глаза.
Из менее тридцати сипахов, теперь стрелявших по казакам, в результате стресса, занервничав, целый десяток выстрелил высоко поверх наших голов. С испугу забыв, что дуло мушкета при выстреле обычно подкидывает вверх. Еще десяток стрелявших просто промазали, угодив в разрывы между всадниками, которые мы пока, в ожидании ответного залпа, еще не сомкнули. Да и пылевое облако, скрывавшее цели, мы подняли изрядное.
И лишь десяток турецких пуль угодили в цель. В основном попав по лошадям, так как животное — более обширная мишень, чем человек.
А вот теперь казачьи ружья перевесились за спину.
— Кучей! Стремя в стремя! Не отрываться!- сотники кличами смыкали станичников.
Дрожала земля. Градом летели мелкие камни и куски грязи из-под конских копыт. Резкий воздух прорывался в ушах, от разгоряченных скакунов остро пахло потом. Кровь кипела в жилах.
Смятение овладело султанским войском. «Подумать раньше» стало слишком поздно. В лагере османов упорно продолжали молиться всего сотни три чудаков. Теперь уже до самых тупых дошло ощущения нагрянувшего несчастья. Остальные турки вскочили и, словно стая испуганных куриц носились туда-сюда, сталкиваясь друг с другом и сея панику.
Ее усугубил залп из 345 пистолетов, причем я подряд выпустил сразу пять пуль. Сквозь дым от выстрелов прорывались красные вспышки пламени.