И естественно, что большая часть беглецов не собиралась останавливаться в ближайшее время, а собиралась и дальше разбегаться и распыляться хищническими партиями. В рядах джихадистов всегда густо виднелись значки предводителей, он выходили против нас огромными толпами, тем не менее каждый гази дрался, погибал или уходил с поля боя когда ему вздумается.
Многие удрученные, озлобленные и отчаявшиеся, османские офицеры, убоявшись султанского гнева, шелкового шнурка и опалы для семьи, ищут смерти в неравном бою. Другие кончают жизнь самоубийством, от горя и негодования, не в силах перенести это страшное поражение. Шабаш!
Теперь, отирая пот и кровь с лица, можно было подвести предварительные итоги. Христианство восторжествовало: победа осталось за нами. Врагов, с божьей помощью, полегло в сече еще почти девять сотен. Ужасающий итог. Но, и у нас потери серьезные. С сотню убитыми и ранеными.
И значит, казаки снова кинулись арканами ловить вражеских коней, организуя очередной караван в тыл с телами убитых и с ранеными земляками. Конечно, раненый раненому рознь. Некоторые вполне могут продолжать сражение. Но слишком уж нас было мало изначально, а осталось еще меньше. Огромные потери врагов не утешали нас, так как все мертвые османы не могли нам заменить одного живого казака.
А значит — в чистом поле нам уже не устоять. Отходить будем к холму.
В минуту затишья мы попытались наскоро перевязать раненых и остановить им кровь.
— Собираемся, отходим! приказывает Бакланов, сам получивший легкое ранение в плечо.
Мой «папаша», замкомполка Яков Ежов, тоже здесь, заляпан кровью с головы до пят, но, судя по тому, что улыбается, жив и невредим. «Старая гвардия», мужики которым за сорок, хорошо показали себя сегодня.
А значительная часть погибших — молодые парни, которые только в этом году начали свою службу. Что еще толком пороху не нюхали. Таковы здешние реалии.
А каждая потеря для нас обидна, так как наш полк сформирован по землячески-семейному признаку. Все казаки с одного округа, с одних и тех же станиц и хуторов. Многие служат поколениями, отец рядом с сыном. Кроме нас, Ежовых, и у Бакланова тут воюет сын, тоже офицер, парень на год старше меня. Имеются тут сыновья и у трех десятков других казаков. У нас норма когда казак три очереди на службу сходил сам, а на четвертую уже и сына ведет.
Добавим сюда братьев, родных и двоюродных, дядей и племянников, крестных и крестников, получается, что половина полка состоит из кровных родственников, а другая — из соседей.
Это обстоятельство развивало в самой высшей степени в казаках дух военной семьи, гордость за свое полковое знамя, полную уверенность в своей части, возможность, как на самого себя, полагаться на всех составляющий ее людей.
Дух вольного казачества, с его постоянными битвами и опасностями, глубоко укоренился в нашем народе. В станице девушка не скажет и двух ласковых слов парню, не слывшему удальцом. В результате, лучше конного полка донцов, привыкшего побеждать везде, всегда, во что бы то не стало или же погибнуть, не может быть войска!
Сколько там у нас убитых за сегодняшнее утро? Человек 26, если ни кто из раненых не умер в последние десять минут. К ночи это число может подобраться к сорока.
Убитых нам приходится временно взять с собой, перекинув через седло. Так как турки жестоко глумятся над нашими трупами. Зверье есть зверье. Поэтому казаки, оставленные с обозом, сразу начали рыть кинжалами у северной подошвы холма братскую могилу. Лопат у нас нет, так что яма будет неглубокой. Первый караван с убитыми и ранеными прибудет и эту могилу продолжат активно расширять, складывая тела с одного края ямы. Если повезет — то турки разрывать захоронение не будут. А не повезет — тут уж ничего не попишешь.
А вот раненые нас обременяют больше. Конечно, большинство пострадавших казаков поедут в седле, максимум их привяжут к коню и будут поддерживать товарищи, чтобы они не сползли набок. А казак цепко сидит на лошади до самой смерти. Даже в беспамятстве тело по привычке само балансирует в седле. Но человек десять из наших раненых совсем плохи. Казаки делают им импровизированные носилки, из пик и плащей врагов. Такие носилки, с лежащими в них ранеными, поместят между двух лошадей.
Заодно казаки и вытаскивают уцелевшие с столкновении пики из трупов. Пик осталось всего шесть десятков и это еще один повод побыстрей убираться отсюда, так как в чистом поле нам не отбиться. Единственная надежда остается на огнестрельное оружие.