— Может быть.
— Давай в клуб сходим? В «Небо» сегодня ди-джей из Москвы приезжает.
— А кто ещё пойдёт?
Бурдовский намёк уловил, немного сник, посмотрел на Оксану, которая раскачивалась на своём кресле в такт музыке, что звучала у неё в наушниках.
— Пригласи кого-нибудь.
Если честно, то отвлекаться в большой компании не слишком хотелось. Поэтому Алёна позвала присоединиться к ним Оксану, и ещё пару человек, что им встреч в коридоре попались. Да и её желания и приглашения вскоре забылись, Бурдовский переключился на приятелей, и Алёна с облегчением отошла в тень. Шла по улице, улыбалась шуткам, старалась не отставать и всеми силами демонстрировала намерение повеселиться. А сама раздумывала о своём. Сначала о Кострове и о том, как всё снова несправедливо, наверняка, весь материал и лавры захапает Артюхов, а потом её мысли незаметно переключились на кое-что более актуальное, на собственную жизнь. Подумалось о том, что быть взрослой и самостоятельной всё-таки здорово, и жить одной здорово, самой за себя отвечать, правда, иногда немного тоскливо. До недавнего времени Алёна жила с тёткой, родной сестрой отца, тётка терпеть не могла, когда Алёна даже случайно и вскользь называла её именно так — «тётя». И Алёна прекрасно понимала почему, потому что сама Дуся никакой тёткой не была. Она была молодой, красивой женщиной сорока трёх лет, безумно живой и деятельной. Владела парой цветочных магазинов, и сама была похожа на яркий пион или тюльпан (это зависело от её настроения и цвета волос, перекрашивалась она тоже под настроение и состояние души, то есть активную фазу влюблённости). И ничего удивительного, что год назад Дуся вышла замуж, решив, что нашла, наконец, свой идеал, с чем Алёна была склонна согласиться, и переехала в соседний областной центр, оставив племянницу одну в трёхкомнатной квартире, вести самостоятельную взрослую жизнь. До этого Алёна никогда не жила одна, и перспектива её вначале вдохновила, но после немного напугала. Вспомнилось детство, как она в шестнадцать лет перебралась от родителей, из их дома в деревне в город к тёте, и довольно долго привыкала к новому образу жизни. После маленькой деревни, город казался огромным, непонятным и невероятно суетливым. Дуся её опекала, водила в школу едва ли не за руку, потом они, можно сказать, что обе поступали в институт, зубрили вместе, у Алёны именно такое впечатление складывалось, она лишь на экзамены одна являлась, и, трясясь, вместе ждали результатов. Тётку Алёна обожала, и поэтому искренне радовалась за неё, когда Дуся замуж собралась. Отпускать её в соседний город было грустно, но показывать этого было нельзя. И Алёна бодро улыбалась, и заверяла, что с ней точно всё будет в порядке. Она взрослая, она смелая, самостоятельности у Дуси нахваталась с лихвой, поэтому ничего с ней не случится. И да, она клянётся, что будет бдительна и с дураками связываться не станет. Будет искать копию её Олежки, доброго и ответственного.
С копией Олежки пока не везло, как Алёна ни присматривалась и ни выискивала свой идеал, но к самостоятельной жизни привыкла, и даже начала её ценить. Вот, например, сейчас. Лето, вечер, она идёт с друзьями по улице, они разговаривают и смеются, а впереди вечер в клубе. Они будут танцевать и веселиться, и никто не будет названивать ей и говорить, что переживает и пора бы ей домой. В такие моменты, осознавая всё это, ты чувствуешь себя взрослой. И лишь самую капельку никому не нужной. Но об этом думать не принято. Большинство живёт так, а кто не живёт, к этому стремится. Разве нет?
Перед входом в ночной клуб, Бурдовский приобнял её за плечи, ненавязчиво, по-дружески, наклонился к Алёне и негромко спросил:
— С тобой всё в порядке?
Она приказала себе встряхнуться и улыбнулась ему.