Глава 3. Колдун и знахарка.
Селмит тянула бадью с водой, вращая отчаянно скрипящий ворот. Рогатина лебёдки подрагивала. Из-за скрипа она не услышала шагов, и вздрогнула, когда сильная рука перехватила рукоять. Пёс свесил голову с утёса, разглядывая бадью, ползущую вдоль неровной стены наверх. Пропитанный жиром канат накручивался на почерневший от времени барабан. Дед умел делать вещи.
Она выдохнула, выпуская облачко пара, и опустила внезапно заслезившиеся глаза.
– Вернулись...
Иро развёл руками:
– Вы были правы. Но я должен был попробовать, – он отвёл взгляд, и вытащил бадью на край утёса. Переливая парящую на морозе воду в одно из двух пустых вёдер, Иро посмотрел на неё странным, долгим взглядом.
– А где вы берёте воду, когда замерзает река?
– Снег топим, – удивилась Селмит его несообразительности, сталкивая бадью с края утёса
– Погоди, – Иро придержал ворот и подтянул канат обратно. – Только не пугайся, хорошо?
На его обветренных губах мелькнула тень улыбки. Пёс громко фыркнул несколько раз, словно засмеялся. В ведре, только что белевшем заиндевелым дном, заплескалась вода.
– Что? Как ты? – пустые вопросы вырвались изо рта облачком пара, опережая мысли.
Он улыбнулся шире и поднял полные вёдра.
– Идём? Я замёрз... Даже Чих замёрз.
Колдовство, которое он назвал незнакомым ей словом «магия», было куда хуже её собственного порока... Да только сказки о колдунах она, конечно, слышала, но вот видеть их воочию не приходилось. И если исключить все хвастливые враки рассказчиков – так никто их, колдунов этих, и не видел. Давным-давно всех истребили М-Реуны. Да и чудеса у колдунов были другие. Злые чудеса. А Иро… Селмит только сейчас по-настоящему поверила в его историю о другом мире. Они словно поменялись ролями с Мораном. Селмит слушала Иро приоткрыв рот, а младший брат недоверчиво хмурился, хмыкая и укоризненно качая головой.
К ночи снова налетел метельный шквал. Деревья за высокой оградой стонали и скрипели, мешая спать. Селмит ворочалась на полатях. Невесёлые мысли заставляли холодок пробегать по спине. Вчетвером, с прожорливым Псом, до солнца они не доживут, точно. Охотиться станет не на кого уже совсем скоро, принеси Чих ещё хоть пять барлогов – а столько их и нет поблизости – этого будет недостаточно. Как недостаточно муки и зерён, сушёных кореньев и ягод... И с этим ничего не поделаешь, нужно уходить, пока не стало совсем поздно...
– Ди-ли-рия, – мечтательно растягивала переливчатое слово бабушка, – земля вечной весны... Едва отцветают одни деревья – зацветают другие... Богатый и щедрый край. Если бы не М-Реуны...
Тут она всегда мрачнела. Селмит столько раз слышала историю бегства в Льды, что знала наизусть каждую паузу, каждый вздох. М-Реуны появились в Дилирии ещё до бабушкиного рождения, и никого особенно не волновали их нравоучительные проповеди о целомудрии и нравственном превосходстве Богини-Матери, как они называли Реун, богиню земли.
Но их становилось всё больше, и вот уже попали под запрет любые упоминания остальных богов, словно их и не существовало вовсе. В каждом селении, в каждой общине поселились блюстители дома Матери Реун. И всё, что делалось, делалось от имени её, во славу её и под неусыпным контролем избранных детей её – М-Реунов. И лишь Богиня-Мать обличена была властью на чудеса земные. Все же остальные: колдуны, с их тёмными обрядами, приворотами и заговорами, гадалки, с их цветными камешками Судьбы, варуунти, с их травами, шепотками и отварами – стали в Дилирии хуже ухшаар. Эти воинственные дикари из пустынь Чагаша не давали ни одному Пересушью пройти без кровавых набегов на берега Уходящих Вод. «Тридцать дней слёз» звалась середина лета на юге Дилирии — воды широкого залива отступали, оставляя мелкие озёра, полные рыбы и морских гадов, а по плотному мокрому песку из-за марева, колышущегося над чашей опустевшего залива, наваливались на берег орды ухшаар. Меднокожих, огненноволосых, не знающих ни жалости, ни стыда...
Шумно вздохнул в темноте Пёс, и мысли Селмит приняли другое направление. Иро... Загадочный гость, и его не менее загадочный зверь... Они будут очень полезны в пути, но станут большой угрозой, когда путь подойдёт к концу. Должна ли она поделиться с ними своими опасениями? Сможет ли использовать молча, и бросить потом на произвол богов? Девушка села, свесив ноги по тёплому боку печи.