Щенок заворчал, забавно меняя тональность звука, а мужик, выждав, заговорил.
– Чих - это его имя - спрашивает, как тебя зовут, мальчик?
– Иро, – ошарашенно отозвался Ирошка, переводя взгляд с Головы на щенка и обратно.
– Чих должен задать тебе вопрос.
Щенок подошёл к Ирошке, сел, уставившись ему в лицо немигающим взглядом. И заворчал.
–Готов ли юный маг Ариса принять дружбу Пса и разделить с ним кров, еду и жизнь? – Голова закашлялся.
– Да. О, да! – Восторженно прошептал Ирошка светящимся в темноте глазам. И ему было абсолютно безразлично, по какой причине произошло чудо – чудо произошло!
– В таком случае, завтра, перед тем, как караван двинется дальше, ты должен ещё раз прийти сюда, чтобы встретиться с вожаком стаи, мальчик.
Голова сочувственно и как-то сокрушённо глянул на Ирошкиного отца, а потом быстро отвёл глаза. А Ирошка обнимал щенка, порывавшегося лизнуть его в лицо и тихонько смеялся от счастья.
Утро выдалось ясным. Холодное низкое солнце заглянуло в окно, проложив жёлтую дорожку до самого лежака Селмит. Она влила последние капли настоя между красиво очерченых, упрямых губ незнакомца, и тихонько поднялась, выгибаясь, разминая затёкшую спину. Зверь тоже встал и тревожно заглянул ей в глаза.
– Всё будет хорошо, – прошептала девушка.
Зверь наклонил голову, словно кивнул, и направился к выходу, оборачиваясь. Селмит покачала головой, отказываясь верить в происходящее, но дверь открыла, выпуская зверя наружу. Он сделал несколько длинных прыжков к лесу и застыл, оглянувшись. Селмит махнула ему рукой.
Моран кривился, с трудом проталкивая в себя ненавистную кашу, запивал каждую ложку большим глотком ароматного напитка из летних ягод, и косился на незнакомца. Тот стонал тихонько и протяжно. Голова металась по валику подушки, длинные волосы сбились в ком.
– Помрёт? – тихо спросил мальчик.
– Не должен. Я сделала всё, что умею. Он сильный, я чувствую. – она с тревогой обернулась к незнакомцу.
Словно уловив взгляд девушки, он затих, дыхание, пусть и хриплое, стало ровнее.
– А зверюга давно ушла? – оттягивая необходимость давиться кашей поинтересовался Моран.
– Давно. Ешь давай. И не ушла, а ушёл. – отрезала Селмит, направляясь к лежанке с очередной чашей настоя для больного.
Куйка сидела в изголовье и аккуратно трогала лапкой шишку на его лбу, втянув острые коготки.
– Куйка! Нельзя! – возмущённо прошептала Селмит, сгоняя зверька с подушки.
Жар спадал, но незнакомец никак не хотел прийти в себя. Селмит чувствовала, что он рано или поздно очнётся, что удар по голове, хоть и был очень сильным, не повредил ему настолько, насколько повредил холод. Но с этой бедой она умела справляться лучше всего – как и мать, а до неё – бабушка, она была варуунти, знахаркой, травницей.
Девушка вздохнула и поднесла ложку к губам незнакомца.
Моран подкинул дров в печь, шумно повозился, собираясь, и направился к выходу, бормоча что уходит ненадолго. Он побаивался оставлять сестру одну с этим чужаком...За наружной дверью послышался шум и паренёк замер. В дверь скребли.
– Селмит! Там он! Вернулся! – Моран просунул голову в комнату.
– Так впусти, чего ты ждёшь? Он ничего нам не сделает, не бойся.
«Как же, – мысленно не согласился мальчик, – он хищник, самый настоящий. Сожрать нас ему только за радость...», но спорить с сестрой не стал, и медленно приоткрыл дверь.
Зверь перешагнул через порог передними лапами, и уронил Морану под ноги толстую тушу барлога. Моран попятился. Мех на шее добычи был изрядно замусолен. Зверь коротко рыкнул, и подтолкнул тушу к мальчику. В открытую дверь тянуло холодом.
«Чих», – непонятно прошептал незнакомец, не открывая глаз. В коридоре грохнуло, послышался сдавленный вскрик Морана, и зверь одним прыжком оказался возле лежанки, нависая над больным. От его шкуры шёл холод, заставивший Селмит поёжиться. Огромная пасть распахнулась, сверкнули устрашающие зубы, и длинный язык лизнул безвольно свесившуюся с лежанки руку чужака. Жёлтые глаза зверя вопрошающе уставились на девушку.