— Вспышки фотоаппаратов ослепляют.
Кэтти улыбнулась.
— Спасибо за совет. Надеюсь, вы и дальше будете моим верным ангелом-хранителем.
4
Мужчина ринулся наперерез бежавшей по пляжу женщине — и через мгновение оба оказались на горячем песке.
— Любимая! — Он покрывал ее лицо, смеющиеся губы и шею поцелуями.
— Стив, прекрати, — со смехом произнесла она. — Нас ведь увидят дети.
— Пусть видят, как мы любим друг друга. Пусть весь мир видит, как мы счастливы.
— А благодаря кому? — с лукавой усмешкой спросила она.
— Конечно же, благодаря моей умнице.
— Стив, пойдем лучше в воду. У меня уже весь купальник в песке. Боюсь, мне не удастся избавиться от него еще месяц после возвращения в Нью-Йорк.
— Шерон, не брюзжи. Мы вернемся на Манхэттен только через неделю.
— Да, — мечтательно проворковала она, — у нас впереди еще семь дней безмятежного счастья и радости.
— Ладно, давай помогу. — Стив неохотно поднялся с песка и протянул руку женщине.
Шерон кокетливо улыбнулась и, опершись на его руку, встала на ноги.
— Я тебя обожаю.
— Не больше, чем я тебя.
Стив сомкнул объятия вокруг ее талии. Впрочем, Шерон была такой худенькой, что при желании он мог обхватить ее талию кистями рук.
— Тебе нужно побольше есть, — заметил он. Шерон укоризненно посмотрела на спутника.
— Теперь ты решил стать моей мамочкой?
— Не обижайся, любимая, но ты и в самом деле совсем не заботишься о себе.
— Еще скажи, что я слишком много работаю, — со вздохом подсказала она.
— Да, ты слишком много работаешь, — повторил за ней Стив. — Только вспомни, сколько месяцев я уговаривал тебя взять отпуск.
— Между прочим, если бы не моя смекалка и изобретательность, нам так и не удалось бы побыть вместе. Я имею в виду — наедине.
Шерон прижалась губами к горячим губам Стива и рассмеялась:
— У тебя на губах соль.
— Зато ты как всегда сладкая, как сахарная вата, — с улыбкой заметил он.
— Пойдем купаться, — предложила Шерон.
— Как прикажете, моя королева.
Они медленно побрели к кромке воды. Шерон коснулась воды пальцами ноги и забавно наморщила нос.
— Ой, холодная.
— Конечно, после того как ты час жарилась на солнцепеке, — с шутливым укором сказал Стив.
Шерон вздохнула, всем своим видом дав понять, как ей наскучили его поучения. Разве она сама не знала, что он прав и что она слишком перегрелась? Однако он, как джентльмен, должен был сделать вид, что не заметил допущенной ею оплошности.
— Ловко ты все придумала, — словно извиняясь за недавнюю вольность, сказал Стив после затянувшейся паузы.
Шерон расплылась в довольной улыбке.
— Вокруг и в самом деле ни одного газетчика, — с хвастливой гордостью заметила она, демонстративно оглядевшись по сторонам. — Разве что он притаился вон в том бунгало или под зонтиком из пальмовых листьев.
— Всегда мечтал отдохнуть на Багамах вместе с тобой.
— И чтобы вокруг ни души, — добавила Шерон.
Стив снова обнял ее и потихоньку подтолкнул в воду. Ноги постепенно привыкали к освежающей прохладе, и Шерон только едва слышно ойкнула, когда очередная волна лизнула ее колено.
— Представляю, как журналисты на «Гранд принцесс» сейчас бесятся.
— Еще бы! Они потратили кучу денег, чтобы попасть на этот суперлайнер только ради Шерон Долтон, а она так и не соизволила подняться на борт.
Она рассмеялась.
— Стив, мне сейчас станет стыдно. Бедняжки, наверное, пытаются заставить капитана развернуть корабль.
— Однако им придется две недели грызть от досады локти. Вряд ли погоня за сенсацией превысит страх. Не высадятся же они, в самом деле, на спасательные шлюпки!
— Пусть благодарят меня.
— Это с какой стати, разрешите поинтересоваться? — язвительно спросил Стив.
— Если бы я не заявила о том, что отправляюсь в трансатлантический круиз на «Гранд принцесс», они бы никогда не увидели это чудо техники. Когда я увидела рекламный проспект впервые, то долго не могла поверить, что эта махина с множеством магазинов, ресторанов и спортивных площадок способна удержаться на воде дольше пяти минут. Менеджер два часа убеждал меня в обратном. Признаюсь, я даже немножко жалею, что нам не удалось попутешествовать на этом корабле.
Стив ободряюще улыбнулся и заглянул ей в глаза.
— Почему бы нам и в следующий раз не пустить журналистов по ложному следу — например, на Багамы?.. Видела, как шустро они раскупили билеты на «Гранд принцесс», как только узнали, что загадочная Шерон Долтон, избегающая публичности и прессы, зарезервировала два места? Они, наверное, скупили всю фотопленку в городе и до блеска отполировали фотовспышки, приготовившись к увлекательной охоте на тебя.
— А сами мы могли бы подняться на борт круизного лайнера, — продолжила Шерон. Судя по хитрому взгляду, она уже обдумывала этот план. — Что поделать, если я не люблю, когда меня фотографируют в самое неподходящее для этого время? Стоит мне выскочить в магазин, не причесавшись, без косметики и в линялых джинсах, как наутро я обнаруживаю свое фото на первой полосе «Нью-Йорк таймс». Тут у любого человека выработается стойкая неприязнь к папарацци. Порой у меня возникает ощущение, что я с ног до головы покроюсь красной сыпью, если встречу еще, хоть одного журналиста с фотоаппаратом. У меня, наверное, аллергия на прессу и известность.
— Не нравится пожинать плоды труда?
— Стив, я вовсе не так тщеславна, как некоторые, — с едва уловимым укором заметила она.
— Я бы не отказался погреться денек-другой в лучах славы. Вот только не чужой.
— Поверь мне: худшего наказания, чем слава, человечество пока не придумало, — серьезно ответила Шерон.
— Твое имя появилось на модельном небосклоне всего пару лет назад, а ты уже заговорила как умудренная жизнью и уставшая от всеобщего обожания звезда.
— Ты ошибаешься, если думаешь, что во мне заговорили симптомы звездной болезни. Я ею никогда не страдала и надеюсь, что не подцеплю эту заразу никогда.
— Тогда откуда такая, мягко говоря, нелюбовь к журналистам?
— Не забывай, что моя мать Кимберли Долтон, в девичестве Мэйсон, была известной актрисой и блистательной женщиной. Ее фотографии украшали обложки лучших глянцевых журналов. Журналисты преследовали ее по пятам. Порой, охотясь на сенсационные фотографии из семейной жизни моих родителей, они бесцеремонно переступали не только порог нашего дома, но и игнорировали закон. Мама боялась отпускать меня в школу. Меня всегда сопровождал охранник и шофер. Хоть я и училась не в обычной школе, и в моем классе было полно детей знаменитостей и богачей, на меня показывали пальцем даже учителя. Еще бы! Ведь моя мама не сходила с экранов телевизоров. Она готова была давать интервью по пятнадцать часов в сутки и устраивать пресс-конференции между дублями на съемках. Однако даже этого ей показалось мало. Настоящий кошмар начался, когда мама в первый раз сказала «да» на предложение сняться в рекламе. Сначала это была элитная косметика, затем — стиральные машины, а под конец ее приглашали только для съемок в рекламе вермишели быстрого приготовления. Звезда Кимберли Мэйсон-Долтон закатилась так же быстро и неизбежно, как и появилась. Ни пластические хирурги, ни именитые психоаналитики, берущие по сто долларов за часовой сеанс, так и не смогли справиться с накатившей на мою маму депрессией.
— Где она сейчас? — тихо спросил Стив.
Шерон впервые откровенничала с ним. Обычно она не любила рассказывать о своих родителях. Видимо, девственная природа тропических островов расслабляюще подействовала на ее нервы, и она дала волю эмоциям.
— Живет за городом в огромном особняке и страдает от одиночества. Похоже, ее единственным развлечением стала небольшая оранжерея. Мама дарит цветам остатки своего блеска. Только среди своих роз она чувствует себя королевой. Слава преходяща и изменчива, как кокетка. Сначала она покоряет, затмевает глаза блеском и фотовспышками, но затем находит для себя новую «жертву». Мама долго не могла поверить, что ее карьера в кино закончилась. Сначала ее перестали приглашать на главные роли, а затем и за второстепенные ей приходилось сражаться с молодыми красотками, которые уже почувствовали себя новыми звездами. Журналистов уже приходилось зазывать домашними обедами и презентациями. Причем с каждым годом их интерес к маминой персоне становился все меньше, заметки были все короче, а ее фотографии перемещались все ближе к последней полосе с кроссвордом и гороскопом.