Сотрудник персонала сдержанно и участливо улыбнулся, поклонился и пропал из виду среди толпы. Казуки повернулся в сторону огромных окон и, осторожно переступая через завалы спальных мест, пробрался к ним. Выглянув, он увидел, как знакомый своими исполинскими очертаниями вертолёт принёс ещё несколько людей. Те в растерянности оглядывались вокруг. Поймав нужный момент, Казуки поднял ладонь и активно помахал ею, приветствуя новых гостей.
***
Спустя пару часов за окном потихоньку начало светать. Многие из людей, расположившихся в спортивном зале, ещё и не ложились спать; другие – уже пробуждались. Казуки не собирался отдыхать: хоть у него и имелось одеяло, а матрас был любезно предложен новым соседом по спальному месту, юноша оказался не в силах сомкнуть глаз. Вместо этого он отправился к небольшой компании, которая собралась в углу зала небольшим кругом.
Там находились совершенно разные люди: по возрасту, стилю одежды и, наверное, профессиям. Их объединяла одна общая трагедия. Но насколько сильным оказалось удивление Казуки, когда он наконец подошёл ближе и решился занять свободное место рядом с ними! Все эти люди, от мала до велика, покачиваясь, пели куплеты знаменитой детской песенки "Акатомбо". Всему этому аккомпанировал один мальчишка лет двенадцати, державший в руках чудом уцелевшую огромную гитару.
Казуки, видя это, с облегчением улыбнулся. Он оглядел присутствующих и, поборов стеснительность, запел вместе с ними.
Песня окунала в детство, которое было таким весёлым и беззаботным, что теперь казалось совершенно недосягаемым. Как будто это было совсем в другой жизни. Там, где не бывает ни бед, ни зла, ни разрушений. Там, где есть место, которое можно назвать домом.
– Стрекоза со спинкой огненно-красного цвета, блестящей в лучах заката, села на самый кончик моей удочки... Так, как помнится мне, – пропел последний куплет, покачиваясь вместе со всеми, Казуки. Эта песня была каждому знакома с самого детства, поэтому вовсе не удивительно, что её пели абсолютно все.
К своему удивлению он заметил, что после недолгого проигрыша мальчишка начал играть мелодию с самого начала. Люди с вдохновением продолжили её петь. Возможно, уже не в третий или четвёртый раз. В этом их нельзя было упрекнуть: возможно, тихая и безобидная детская песня оказалась тем, что действительно сумело успокоить терзания их душ хотя бы на время.
С наброшенным на плечи одеялом, Казуки сидел в кругу "большой незнакомой семьи" и пел, когда неожиданно услышал, как кто-то из-за спины окликнул его по имени. Голос был нежно-дрожащим и принадлежал девушке. Соседи Казуки на секунду обернулись, а сам он, перед тем как повернуться лицом, сперва встал во весь рост. Тот, кто стоял за его спиной, определённо был с ним знаком не первый день, раз узнал даже по макушке.
– Казуки... это же ты? – повторила девушка, и этот голос, готовый в любую секунду сорваться в плач, показался до боли знакомым.
Юноша обернулся и увидел перед собой высокую красивую девушку. Хару. Такой её почти никто и никогда раньше не видел: растрёпанные волосы, небрежно приглаженные руками; полное отсутствие всякого макияжа; закрытый утеплённый спортивный костюм и небольшой пушистый шарф изумрудного цвета, обёрнутый вокруг тонкой шеи. За спиной устало повис небольшой молодёжный рюкзачок.
– Хару-тян... – прищурился Казуки, разглядывая лицо девушки. Спустя пару мгновений он прошептал: – Как же я рад тебя видеть!
Хару, не веря своему счастью, заключила его в невероятно крепкие объятия. Из её глаз брызнули слёзы, губы задрожали, и она, то и дело прерываясь, с трудом произнесла:
– Я думала, что больше... никогда... не увижу тебя... Но сейчас, случайно увидев... твоё имя... в списках... сначала не поверила глазам...
– Я здесь. Всё хорошо, мы оба здесь, – тяжело дыша, говорил Казуки. – Как же твоя семья? Всё в порядке?
– Да, мы... – Хару отпустила юношу и сделала шаг назад, чтобы лучше видеть его. Она растёрла слёзы по лицу и отвела взгляд. – Мы все здесь. Очень повезло, ведь наш дом...
– Да... Там больше ничего не осталось.
– Наша школа, Казуки... В живых осталось не так много... Говорят, её вымыло почти целиком, вот я и подумала, что...