– Всё будет хорошо.
– Сакамото... там... вода, – девочка показала пальчиком в сторону люка. Действительно, вода прибывала, хоть и совсем медленно.
– Повезло, что у тебя люк крепкий!
– Ага...
– Поднимемся повыше, не хватало ещё намокнуть!
Казуки поднялся на четвереньки, стараясь хранить равновесие на косом, раскачивавшемся полу. Он крепко схватил девчонку за шиворот и потащил вверх, в сторону окна. Швы на её одежде затрещали, но Сэйко, до побеления сжав губы, не издала ни звука. Юноша, приоткрыв окошко навстречу ледяному ветру и оглушительному шуму воды, одной рукой вцепился в раму, а другой обхватил дрожащую от страха девочку за талию, удерживая её практически на весу.
– Хорошо бы выбраться на крышу! – задумчиво крикнул он навстречу шуму воды, выглядывая наружу.
– И думать забудь! Умник нашёлся.
– Ты и тут нашла возможность возмутиться, малявка! – Казуки взъерошил девочке волосы. Та отчаянно забилась у него в руках:
– Прекрати! Не время! Плывём!
Дом семьи Кодзима, подобно небольшому странствующему островку, медленно шёл вглубь города. Море будто бы задумало хорошую влажную уборку: оно вымывало собою улицы, одну за другой. Воде было всё равно, мусор ли перед ней или живой человек, заточённый в темнице собственного автомобиля.
Казуки угомонил строптивую спутницу, и они вместе уставились в небольшое окошко. Отсюда чёрная, ледяная и смертельно опасная волна казалась всего лишь большой лужей, растёкшейся по родному Сендаю.
2. Замёрзшая надежда
Сэйко, вцепившись в оконную раму, уже несколько минут подряд неотрывно глядела в воду. Дом, окружённый стихией со всех сторон, накренившись, медленно кружился на месте. Некогда знакомые улицы остались погребены под водой, а те здания, которые устояли, продолжали периодически покачиваться. Хоть на воде это чувствовалось весьма слабо, Сэйко понимала, что подземные толчки продолжаются. Без чёткого ритма, без лишнего предупреждения.
– Кодзима, – окликнул её Казуки, – когда я пришёл, ты была дома совсем одна. Твои родители на работе?
– Да. Можешь за них не беспокоиться, – ответила та, не отрывая взгляда. – Они работают гораздо дальше, чем зайдёт эта чёртова лужа. Только неловко, что они сейчас, наверное, за меня волнуются.
– Да уж. В этом я уверен, – пробормотал парень.
Чердак снова погрузился в молчание. Эта тишина нарушалась только лишь умиротворённым шумом воды.
– А твои где? – неожиданно спросила девочка и повернула голову в сторону собеседника, который стоял с ней плечом к плечу.
– Я уже не первый месяц живу один. Моя семья в Токио. И кажется... Кажется, мне придётся переезжать к ним.
– Твой домик тоже уплыл, да? – ехидно улыбнулась Сэйко.
– А тебе-то чего смешно?
– Знаешь, Сакамото-кун, тут уже ничего не поделаешь. Мы можем либо плакать, либо смеяться. Но наши дома уже, считай, исчезли. Так чего горевать-то? – с усмешкой подметила девушка. – Я только за одно на тебя зла. Ты не дал мне ни секунды, чтобы я могла взять экстренную сумку с нужными вещами.
– Прости. Просто запаниковал, – вздохнул Казуки и заботливо добавил. – А тебе холодно?
– Не лето!
И правда, температура воздуха не радовала настолько, чтобы оголять какие-нибудь части тела. Всё-таки, март – это прохладный хвост зимы. Сэйко, одетая в обычную школьную одежду, – белую летнюю матроску с небольшим вырезом и юбку, едва прикрывавшую колени, стыдливо прятала от взгляда Казуки гусиную кожу. Ходить по тёплым школьным коридорам в такой одежде было бы вполне комфортно, но вот стоять у открытого окна в доме, окружённом водой – едва ли. Справедливости ради, Казуки был одет нисколько не теплее, чем его спутница: тёмный гакуран и лёгкие мужские туфли.
– Знаешь, – заговорила Сэйко, выдержав всего одну минуту молчания. – А вода-то отходит, кажется. Заметил?
– Угу, – промычал парень. – И я наконец-то отправлюсь на романтический ужин.