А вообще-то хорошо, что я подрезала волосы накануне этой кошмарной поездочки. Прямо как чувствовала.
— Так, с волосами — полный порядок, — еще раз осмотрев Ляльку, подтвердила я. — Теперь приступим к лицу.
Я вытряхнула на подзеркальный столик все содержимое сразу двух косметичек — своей и Лялькиной. Из всего набора помад, теней и прочих прибамбасов, делающих женщину неотразимой, надо было выбрать то, что сделало бы Ляльку не столько неотразимой, — кому это надо? — сколько похожей на убиенную Аллочку. Наша цель именно в этом и заключалась.
Однако, как мы ни старались с помощью суперфирменной косметики изменить небесные Лялькины черты, как ни мучились, так ничего у нас толком и не получилось. То есть какой неотразимой она была, такой и осталась, но нам-то нужно было совсем другое. На что нам в нашей ситуации ее неотразимость? Что нам с ней делать? Нам нужно было, чтобы она была похожей на Аллочку Переверзеву. А этого, увы, пока не получалось.
— Ничего не вышло, — сказала я, отойдя от подруги на два шага и рассматривая ее со стороны. — Не похожа.
Лялька тоже посмотрела на себя в зеркало. Повернулась к нему сначала одной щекой, потом другой.
— Да, — согласилась она, — совсем не то. Но если прямо лицом не поворачиваться, а так как-нибудь бочком-бочком, то может быть ничего?
Я еще раз осмотрела подругу сзади и сбоку.
— Ну если бочком, — согласилась я, — то тогда нормально. Только платье надо другое надеть. Я сейчас принесу.
Я выглянула в коридор, где, спрятавшись в закутке между огромной напольной вазой и огнетушителем (пожарную безопасность на «Пирамиде» соблюдали), сидя на полу, дежурил Димка. Внутрь каюты мы его не пустили — нечего ему на тайны женского преображения смотреть. Тайна — она на то и тайна, чтобы никто про нее не знал, в смысле чтобы мужчины не знали, какими путями мы превращаемся в красавиц.
— Дим, — я толкнула сидящего на полу Димку. — Не спи, а то всех преступников проворонишь.
Димка поднял на меня усталые глаза.
— Я не сплю. А вы скоро?
— Скоро. Сбегай в Аллочкину каюту, принеси для Ляльки несколько платьев. Посмотрим, какое лучше подойдет. И можно начинать. Все на месте?
Светало. Солнце еще не взошло, но сквозь белый туман, стелющийся над рекой, уже прорисовывались берега. Были видны кусты и деревья, растущие почти у самой воды, редкие лодочки с ранними рыбаками, приступившими к рыбной ловле, поля. Еще полчаса, и наступит утро. Пока же все вокруг и сама яхта были окутаны дымкой. И в неверном свете отступающей ночи все вокруг казалось каким-то нереальным. И это было нам на руку.
Выбравшись на верхнюю палубу, мы все рассредоточились по заранее распределенным местам. Димка прикрывал нас сзади, Борис с капитаном засели в капитанской рубке. Им сверху было все хорошо видно.
Степка с Фирой — малый со старым — тоже участвовали в операции. Куда же без них? Они спрятались за шезлонгами на корме.
Спальный коридор верхней палубы контролировали отец и Сева. Они засели в отцовой каюте, готовые выскочить оттуда в любую минуту.
Командовал операцией, естественно, Климов. Он со значительным лицом руководил нашими действиями, знаками показывал, куда надо идти и что делать, беззвучно ругался, недовольный нашей непонятливостью, и вообще вел себя, как всегда, вызывающе.
По его сигналу одетая в Аллочкино вечернее платье Лялька выбралась из своего укрытия и медленно пошла по палубе вдоль борта яхты.
Дойдя до середины, она остановилась, оглянулась назад, как бы спрашивая, можно ли действовать дальше, и, получив разрешение, подошла вплотную к окну кутузовской каюты и прилипла к стеклу. Что она там увидела, неизвестно, но похоже, что Кутузов ее не увидел. Поэтому Лялька постояла-постояла да и постучала в окно своим «дорожным» газовым пистолетом. Вообще-то у Ляльки и настоящие пистолеты имеются и даже винтовки. Все-таки она охотник. Но этот пистолет потому и называется «дорожный», что она всегда берет его с собой в дорогу, куда бы ни ехала.
— В общем-то это не оружие, — говорит Лялька, — а так, пукалка для острастки. Но все-таки с ним как-то спокойнее.
Увидев в Лялькиных руках пистолет, Климов чуть не взвился за своей тумбой, за которой он прятался.