Мне вдруг захотелось изобразить из себя рачительного хозяина. Я взял в руки лопату и начал подкапывать просевший угол фундамента дома. Ничего путного мне, конечно, сделать не удалось из-за недостатка времени. Я выкинул десяток штыковых лопат грунта, а потом двинулся к калитке встретить гостя.
На звук двигателя вышла с огорода и Тамара.
— Чайку нам приготовь. Свеженького завари, — распорядился я.
Тамара заспешила в дом со стремительностью рядового солдата, которому отдал приказание его непосредственный начальник.
— Выдрессировал ты ее! — заметил Никифоров, протягивая мне руку, и, с восхищением, как истинный любитель автомобильной техники, но без всякой зависти бросив взгляд на машину, воскликнул: — Классная у тебя обнова!
Он вообще от природы такой человек — независтливый, привыкший довольствоваться тем, что имеет. Я раньше был точно таким же. В доме есть нечего, ну и ладно, могу несколько дней поголодать. Но потом появилась Тамара. Я счел себя обязанным заботиться о ней и начал тянуться к другой жизни, искать приработок.
Отставной майор не спросил, на какие средства я купил машину. А я именно с этого момента хотел перейти к своей проблеме. Увы, его мысли были заняты другим.
— Я свою половину всю жизнь дрессировал, а толку никакого не было. Каждый день только ругались, — задумчиво проговорил он. — Так и умерла после очередного скандала. Сейчас жалею, а что тут сделаешь? Жизнь назад не вернешь.
Жена Вячеслава Петровича умерла еще восемь лет назад. Разговаривать на эту тему мне не хотелось.
— Проходи в дом. У нас чай, конечно, не такой, как у тебя, но и не отравленный, — сказал я.
— Мы с тобой в свое время в солдатских столовых чай пили и ничего, не отравились. Он нам даже вкусным казался. Так что можно для меня не стараться. В машину сесть разрешишь?
— Садись. Открыта. Если хочешь прокатиться, я ключи вынесу и ворота открою.
— Нет, спасибо. Я на чужих машинах ездить не любитель. Опасаюсь позавидовать. И в какую сумму тебе обошлась эта красавица?
— Я получил ее бесплатно, в подарок, как раз об этом и хотел поговорить с тобой. Пойдем в дом, за чаем побеседуем.
Я двинулся в сторону дома, Никифоров выбрался из машины, громко вздохнул и отправился за мной. Покидать удобное кресло ради того, чтобы посидеть на табуретке, ему откровенно не хотелось.
Мы вошли в кухню. Тамара уже поставила на стол все, что положено, в том числе и тарелку с домашним печеньем.
Я уступил гостю наш единственный стул, опустился на табуретку, разлил чай по чашкам, как хозяину дома и положено, потом рассказал Вячеславу Петровичу все подробности дела, связанного с «господином Генераловым».
Отставной майор помолчал, наверное, с минуту, потом спросил:
— Ты, значит, влип в какие-то отношения с этой системой. Отсюда и новая машина. Я верно тебя понимаю?
— Да, верно. Ты хоть что-нибудь знаешь об этой «конторе»? Если можешь — ответь, не имеешь такого права — молчи. Так что?
Никифоров почему-то посмотрел на Тамару. Она спокойно выдержала его взгляд, никак на него не отреагировала. Но мне это, честно говоря, не очень-то.
— Отвечу общими словами. Насчет конкретики не спрашивай, я не в курсе. Существует при ФСО такая система, которая полуофициально, в целях кодирования, называется «службой господина Генералова». Кто такой сам Генералов, никто не знает. Неизвестно, существует ли такой человек. Во времена моей службы в армии такие структуры работали в регионах. В каждом из них был свой «господин Генералов», который имел право принимать решения, существенно влияющие на ситуацию на местах. Тогда эта система могла помочь отдельным людям или сломать их, невзирая ни на что. Я не стал бы сотрудничать с представителями этой «конторы» ни за какие блага. Хорошо, что теперь они уже и не предложат мне этого. Я стар, сил нет, да и голова порой плохо соображает.
— Спасибо и на этом. Теперь я хоть что-то могу себе представить. По крайней мере, что это не бандиты, а то у меня в голове уже мелькали такие поганые мысли. — Я встал, показывая, что чаепитие закончилось, и вышел во двор.
Вячеслав Петрович поднялся следом за мной, но задержался на кухне и появился во дворе только через минуту. В руках у него был прозрачный пластиковый пакет с печеньем.