Жуков сознательно подавил эти мысли, коротко выругался и обратился к себе с резким упреком. Что с ним такое? Неужели за два года постоянного раздражения он тронулся умом? Всего восемь месяцев назад он дерзко упрекал Сталина за то, что тот ставит перед армией почти невыполнимые задачи. В то время это было позволительно: Сталин стал гораздо более терпимым с тех пор, как советские войска отогнали немцев на запад от Москвы. Жуков просто объяснял Сталину, как можно добиться более значительных успехов, — разве не в этом заключается долг главного военного советника? Именно в этом, и теперь Жукову было стыдно ловить себя на поступках, за которые год назад он критиковал Сталина, пусть и справедливо.
Жуков покинул Кремль приободренным. Теперь он полностью контролировал ситуацию, самого себя и предстоящие события. План был хорош, имел все шансы на успех. Но некое шестое чувство подсказывало ему: «Возможны и другие варианты!»
Командующий 9-й армией генерал Вальтер Модель был благодарен дождю и грязи, несмотря на перепачканные мундиры, сапоги и технику. Дождь, размышлял он, стоит нескольких линий оборонительных укреплений, а может, и резервной танковой дивизии. Модель был не философом, а воином, и подобные мысли вселяли в него тревогу. Обладая безупречной репутацией энергичного командира и блестящего тактика, а также надменной выправкой офицера старой прусской школы (с моноклем в глазу), Модель буквально излучал уверенность в себе (34). Но только не в последнее время. Вероятно, сказывалось все сразу — и необходимость провести прошлый год в должности главы «пожарной команды» вермахта, и рана, полученная в бою несколько месяцев назад. А главная причина, думал Модель, — августовский кризис, когда команда Жукова и Конева вплотную приблизилась к ликвидации его армии и остатков группы армий «Центр». Вот если бы фон Бок, Паулюс и остальные добились успеха на юге! Тогда гнетущему напряжению и неопределенности на его участке фронта пришел бы конец… Но если верить последним донесениям, немецкий натиск на юге уже ослабевал. Паулюс перешел в оборону среди руин Сталинграда, а доблестные 1-я и 17-я танковые армии группы армий «А» крепко заперты в предгорьях Кавказа. Модель подавил смешок, мельком представив себе нелепую картину: ковчег, набитый армиями вермахта, беспомощно и одиноко торчит на голой кавказской вершине. Что творит Гитлер? Куда катится немецкая армия? Чем все это кончится?
Видения исчезли, как только Модель вспомнил, какие сведения навели его на эти беспорядочные, бесполезные и даже опасные мысли. Донесения разведки были в лучшем случае тревожными, в худшем — предвещали катастрофу. С конца августа, пока взгляды всего мира были прикованы к титанической схватке на юге, разведка немецкого Генштаба, Ргетйе Нееге 051 («Иностранные армии Востока»), возглавляемая блистательным, энергичным молодым полковником Рейнхардом Геленом,[6] составляла и посылала на фронт все больше тревожных донесений об усилении активности советских войск на центральном участке фронта. При обычных обстоятельствах.
6
В справочнике «Кто был кто в третьем рейхе» (К.А. Залесский. М.: «Астрель», 2002 г.) начальником разведки немецкого Генштаба с 1.4.1942 г. назван Рейнхард Генлен (Genlen), однако автор данной книги настаивает на написании его фамилии без первой «н» — Гелен (Gelen). (Примеч. пер.)