В ночь на 12 декабря Зыгин столкнулся с очередным кризисом. Его первичные атаки к юго-востоку от Зайцеве увенчались успехом, но передовые бронетанковые силы оказались изолированными в немецком тылу, юго-западнее Гончуков. По всему фронту немцы стояли насмерть, а разведка сообщала о подходе подкрепления к противнику. В довершение всего Жуков требовал ускорить атаку, чтобы сломить сопротивление немцев 20-й армии, ввязавшейся в смертельную схватку у реки Вазуза. Поскольку в первый день нового наступления 20-я армия так ничего и не добилась, Жуков стал еще настойчивее требовать побед к северу от Ржева. Под нажимом со стороны Жукова, озабоченный судьбой своей бронетанковой ударной группы, Зыгин поздно вечером запросил у Жукова подкрепления из 30-й армии. Жуков согласился, и через несколько часов 375-я стрелковая дивизия получила приказ переместиться на запад и подключиться к атаке Зыгина. Однако это обрекло на провал атаку генерала Колпакчи с волжского плацдарма, запланированную на 13 декабря. Теперь исход операции «Марс» почти всецело зависел от солдат армии Зыгина и их действий с 13 декабря и далее.
13-23 декабря
Общее наступление генерала Зыгина началось в полдень 13 декабря с интенсивной четырехчасовой артподготовки с целью пробить брешь в немецкой обороне по соседству с прямоугольным выступом у Гончуков и далее на запад между Урдомом и Зайцеве. После завершения артподготовки штурмовые отряды 16-й гвардейской и 220-й стрелковой дивизий Зыгина атаковали укрепления противника близ Гончуков, а окруженная советская танковая группа нанесла удар по немецким тылам. Яростная схватка продолжалась весь день, советские войска старались прорвать немецкую оборону. Один из немецких участников этого беспорядочного сражения описал его так:
«Ожидаемая атака началась 13 декабря. В 9:45 [11:45 по московскому времени] артиллерия открыла огонь, поначалу слабый, постепенно усиливающийся и достигший невероятной силы к 13:20 часам. Бушевал бой, дрожала земля, усыпанная острыми осколками железа. Русские под командованием Дорошенко атаковали батальон Вольпердинга и 1-й батальон 18-го полка. За первой атакой последовало еще несколько. Артиллерия обстреляла все, что только могла, но попытка прорыва провалилась. Пока Ландзер держался под натиском врага, Никитин вдруг атаковал командный пункт 1-го батальона 18-го полка с тыла. Некоторое время штаб сдерживал противника, вступив в ожесточенный бой с ним. Затем одновременная танковая атака со стороны фронта и прорывающиеся с тыла танки разорвали сопротивляющийся 1-й батальон 18-го полка пополам. Боевая группа 18-го полка и 2-й мотоциклетный батальон 2-й танковой дивизии бросились на помощь [с фронта у Вазузы] и вместе с остатками 1 — го батальона (59 солдатами) к 19:30 часам восстановили прежние боевые рубежи. Бойня прекратилась, ситуация была взята под контроль! Прорваться сумел только Никитин. Это ему удалось. Хорошо, что он не прошелся по оборонительным позициям вместе с противником, прорывающимся со стороны фронта» (78).
На западе перегруппированная 101-я стрелковая бригада и 158-я стрелковая дивизия генерала Зыгина, поддержанные 46-й механизированной бригадой, неоднократно атаковали немецкие укрепления на стыке позиций 206-й пехотной и 14-й моторизованной дивизий. К ночи атакующие добились минимального успеха в нескольких секторах, но прорвать оборону противника так и не сумели. Немецкие войска под нажимом отступили на новые оборонительные рубежи южнее шоссе Ур-дом-Зайцеве, носам населенный пункт держали крепко. Как и планировалось, 30-я армия генерала Колпакчи присоединилась к атаке 13 декабря, но с меньшими силами, чем предполагалось вначале. 375-я и 380-я дивизии при поддержке 49-й механизированной бригады и нескольких танковых бригад и полков (в том числе 196-й и 10-й гвардейской танковых бригад) нанесли удар по позициям немецкой 87-й пехотной дивизии между Кошкино и Бургово (79). Местами танковые бригады прорвали передний край обороны немцев, но интенсивный обстрел лишил их поддержки пехоты, и атаки вновь прекратились после достижения незначительных успехов.
Учитывая ситуацию на юге и настойчивые требования Жукова и Конева продолжать наступление, Зыгин возобновил атаки 14 декабря. Передовые части сражались так же героически, как накануне, но их продвижение опять было мучительно медленным. После мощной артподготовки 16-я гвардейская и 220-я стрелковая дивизии при поддержке оставшихся танков 81-й танковой бригады и 28-го, 29-го и 32-го отдельных танковых полков ринулись в атаку и прорвали немецкую оборону. Очевидец из числа немецких солдат вспоминал об этом так:
«14 декабря ожесточенные сражения возобновились. После длительного обстрела из минометов и орудий танки атаковали позиции 1-го батальона 18-го пехотного полка, боевой группы Вольпердинга и только что сформированной боевой группы Шпаррера. Сразу за прорывом последовала контратака. Как и накануне, 2-й дивизион 14-го артиллерийского полка успешно поддерживал сражающихся точными огневыми ударами — в соответствии с указаниями, которые полковник Беккердал опытным наблюдателям. Обороняющиеся войска, 2-й мотоциклетный батальон, танки и штурмовые, а также прочие орудия в яростном решающем бою изгнали противника из небольших зон прорыва. Последний из таких „очагов воспаления“ уничтожил капитан Петри с последними ротами, четырьмя танками и двумя штурмовыми орудиями в 7:00 15 декабря. Он отбросил противника на прежние позиции и восстановил оборонительные рубежи.
Атаки против Вольпердинга и Шпаррера, последний из которых был ранен, войска отразили после упорной борьбы, как и на правом фланге 251-й дивизии 251-го гренадерского полка. 251-я дивизия отважно исполняла свой долг в этом зимнем сражении и, как всегда, победила. Стойкость и упорство в кровопролитной схватке заслуживали высочайших похвал» (80).
Однако генерал Зыгин не имел права прекратить бесплодные атаки. Несомненное поражение 20-й армии на юге побудило Жукова и Пуркаева настаивать, чтобы Зыгин и Колпакчи продолжали осаждать немецкие укрепления на севере. Когда атаки Колпакчи захлебнулись, он перебросил пострадавшую 375-ю стрелковую дивизию в сектор генерала Зыгина, к Гончу-кам, где она присоединилась к уже изнемогающим советским войскам, совместно с которыми предприняла новые атаки.
Напряженные бои продолжались до 17 декабря, а затем начали утихать по мере снижения боеспособности атакующих советских войск. На севере сражения, по сути дела, завершились, но упрямый Жуков отдал измученным 39-й и 30-й армиям приказ перейти в оборону только 23 декабря. На тот момент обессиленные остатки советских войск находились почти в двадцати километрах от железной дороги и шоссе Оленине- Ржев.
Бои на севере уничтожили большую часть 39-й армии Зы-гина, в чудовищную мясорубку попало немало солдат 30-й армии, но и обороняющиеся немецкие войска почти исчерпали силы. Как описывал один из немецких наблюдателей, «все введенные в бой войска были совершенно измучены, командиры часто засыпали рядом с солдатами. Они держались с трудом. По ночам они укрепляли позиции, окапывались, чтобы снизить потери, и не покидали укреплений продолжительное темное время суток (с 15:00 до 6:00 часов) — все это отнимало у солдат последние силы. А днем продолжался бой под непрерывным огнем противника. Вдобавок температура резко менялась. Днем сапоги промокали и пропитывались водой, а по ночам примерзали к ногам.
25 декабря, когда 18-й полк наконец вернулся в дивизию, выяснилось, что в этом зимнем сражении он потерял 13 офицеров и 407 рядовых» (81).
Только упорство помогло немцам выйти из этого боя победителями. Но победа была пирровой. Мрачно подсчитывая десятки тысяч погибших русских солдат и сотни собственных, генералы Гильперт и Вейсс из 23-го и 27-го армейских корпусов гадали, сколько еще их слабеющие войска смогут защищать Ржевский выступ в этой страшной войне на истощение.
Поражение в долине Лучесы
7-15 декабря
Командир советской 22-й армии генерал Юшкевич, склонившись над рабочей картой, с досадой уставился на громадную брешь, пробитую его армией в немецких позициях на западе Ржевского выступа (см. карту 17, с. 210). И Ставка через генерала Жукова, и генерал Пуркаев из штаба Калининского фронта настойчиво требовали, чтобы Юшкевич развивал успех, расширял брешь, но, несмотря на все старания, это емуне удавалось. Накануне днем неожиданная немецкая контратака нарушила все его планы подготовки к наступлению, стянутая пехота и драгоценные бронетанковые резервы понесли большие потери, пытаясь восстановить позиции. Наступило раннее утро 7 декабря, и, несмотря на все испытания, выпавшие на долю войск Юшкевича вчера, ему не оставалось ничего другого, кроме как осуществить запланированную атаку. И он осуществил ее, прекрасно зная, каким будет исход и в какую цену он обойдется (82). В 8:30 по всему фронту редкие цепи пехоты вновь двинулись на штурм немецких укреплений, поддержанные жалкой горсткой танков. Как и следовало ожидать, все атаки захлебнулись, счет потерь катастрофически вырос. И тем не менее атаки продолжались вплоть до полного изнеможения бойцов. Юшкевич неоднократно запрашивал разрешения остановить бойню, но ему отказывали. Наконец, когда последние надежды на продвижение вперед улетучились, 11 декабря Жуков и Пуркаев приказали прекратить наступление. Или незадолго до этого, или сразу после прекращения наступления они сместили генерала Юшкевича с поста командующего 22-й армией и заменили его генерал-майором М.Д. Селезневым. Характерно, что первым приказом, полученным Селезневым и 22-й армией из штаба Калининского фронта, было «продолжать теснить» немецкие войска в долине Лучесы. Но обессиленные бойцы могли лишь заявлять противнику о своем присутствии. О дальнейших атаках не могло быть и речи.