С этой силой нельзя было не считаться. Рабочая солидарность смела с поста окружного атторнея Чарльза Фиккерта: его не избрали на очередной срок. На этот раз ему не помогли ни поддержка калифорнийских монополий, ни вмешательство экс-президента США Теодора Рузвельта. Уход со сцены одного из главных фальсификаторов дела о взрыве 22 июня 1916 г. серьезно поколебал уверенность его сотрудников в своей безнаказанности. Один из них Дрейпер Хэнд, которому в ходе расследования была поручена работа со свидетелями обвинения, счел за лучшее добровольно рассказать о некоторых закулисных подробностях досудебного производства. Осенью 1920 года он поведал мэру Сан-Франциско Ролфу о том, что свидетель Оксмэн впервые увидел автомобиль И. Вейнберга лишь в полицейском участке, после чего помощник атторнея Э. Канхи тут же предложил ему запомнить его регистрационный номер и внешний вид. Д. Хэнд сообщил также, что свидетели Мелье и Сэди Идо первоначально не могли дать каких-либо интересующих обвинение показаний в силу собственной неосведомленности. Что же касается показаний свидетеля Д. Макдональда, то, по словам Д. Хэнда, тот неоднократно порывался признаться в лжесвидетельстве, и лишь крупные материальные затруднения удержали его от этого шага.
Такого рода сообщение одного из членов следственной группы по делу о взрыве 22 июля не могло, разумеется, оставить безучастными должностных лиц, которых оно дискредитировало. Полиция поспешила объяснить заявление Д. Хэнда его напряженными личными отношениями со своим руководством и желанием в этой связи причинить ему неприятности, а быть может, и добиться отстранения кое-кого от должности. Какие методы воздействия на строптивого служащего при этом применялись, вряд ли когда-либо станет известным. Достоверно лишь одно: повторить свое заявление под присягой в суде Дрейпер Хэнд отказался.
Однако плотина, удерживающая фальсификаторов в едином русле обвинения, с уходом Ч. Фиккерта была прорвана. В начале 1921 года свидетель Д. Макдональд дал письменные показания под присягой о том, что впервые в жизни увидел Т. Муни и У. Биллингса лишь в момент их опознания в тюрьме. По словам Д. Макдональда, атторней Ч. Фиккерт и его помощник Э. Канхи инструктировали его перед выступлением в суде, обещая в случае осуждения подсудимых крупное вознаграждение[79].
Аффидевит[80] Д. Макдональда явился бесспорным процессуальном основанием для пересмотра дела по вновь открывшимся обстоятельствам. Однако при производстве в большом жюри свидетелю было отказано в иммунитете от уголовного преследования за дачу ложных показаний в 1917 году. Это означало угрозу привлечения к уголовной ответственности по данному составу с перспективой последующего осуждения к тюремному заключению на срок до 14 лет. В этих условиях Д. Макдональд предпочел сделку с собственной совестью на свободе очищению от лжи в тюрьме и отказался подтвердить инкриминирующие его показания.
Но поток данных, разоблачающих методы обвинения, сдержать уже было невозможно. В мае 1921 года скотопромышленник из Вудденда некий Эрл Хэтчер показал, что первую половину дня 22 июля 1916 г. свидетель Ф. Оксмэн провел у него в гостях за 100 с лишним миль от Сан-Франциско. Ближайший поезд в Сан-Франциско отправлялся в 14 часов. Простейший расчет времени позволяет сделать вывод, что в городе Ф. Оксмэн мог оказаться не ранее 17 часов, а на месте происшествия и того позднее.
Спустя некоторое время в тюрьму Сан-Франциско на имя Т. Муни пришло письмо от капитана полиции Д. Мэтьюсона:
…По указанию покойного шефа полиции Сан-Франциско Д. А. Уайта я принимал участие в расследовании взрыва во время «парада готовности».
Сегодня вопрос стоит так: было ли Ваше дело рассмотрено справедливым и беспристрастным судом, что гарантировано Конституцией и законами нашей страны? И не были ли Вы ущемлены в Ваших правах вследствие лишения возможности предстать перед новым судом, поскольку с течением времени выявились новые данные в отношении свидетельских показаний?..