Фрэнк Оксмэн бы одним из основных свидетелей обвинения, и нет никакого сомнения, что его показания оказали решающее влияние на суд и присяжных. Сейчас многое выяснилось в отношении его поведения, чему в немалой степени способствовали данные о его попытке втянуть в это дело Э. Ригэлла. Я убедился в том, что Ф.Оксмэн никогда не был надежным свидетелем; он представляет собой законченный тип искателя приключений… Я твердо убежден в том, что Оксмэн подлежит уголовной ответственности за подстрекательство к даче ложных показаний посредством подкупа. Невзирая на то, что большое жюри не нашло состава преступления в его действиях, я и сейчас продолжаю считать его виновным.
Другой свидетель Джон Макдональд во время расследования также играл важную роль и тоже выступил с обвинительными показаниями. Но затем он признал, что сделал это под давлением, принудившим его к лжесвидетельству.
Хочу заверить Вас, что я полностью убежден в нарушении Ваших прав, а также в том, что Вы имеете все основания потребовать нового судебного разбирательства.
С уважением
По мере того как разворачивались эти события, несправедливость обвинительного вердикта становилась очевидной и для судьи Франклина Гриффина, председательствовавшего на процессе Томаса Муни. Он оказался, быть может, не очень сильным юристом, но, несомненно, честным человеком и не мог простить себе судебной ошибки. 14 января 1928 г. Ф. Гриффин обратился с посланием к тогдашнему губернатору Калифорнии Янгу:
«… Ознакомившись с протоколами судебного заседания по делу Муни и Биллингса, любой беспристрастный человек сочтет подсудимых виновными. И действительно, если бы показания свидетелей обвинения были достоверными, виновность подсудимых не вызывала бы ни малейшего сомнения. Но новые данные, открывшиеся после суда, разоблачают каждого свидетеля обвинения. Они либо лжесвидетельствовали, либо заблуждались. Показания Э. Смит были дисквалифицированы. Мать и дочь Идо ни у кого не вызывают доверия. Ф. Оксмэн полностью изобличен в лжесвидетельстве. К тому же, как выяснилось, он пытался склонить к даче ложных показаний и другого человека. Д. Макдональд под присягой признал, что не видел подсудимых на месте преступления. Таким образом, доказательств, на основе которых были осуждены Муни и Биллингс, просто не существует. Вот почему я как судья, жюри присяжных в полном составе, нынешний окружной атторней Сан-Франциско, капитан полиции Д. Мэтьюсон, который расследовал это преступление, и все другие причастные к делу официальные лица (за исключением бывшего атторнея Ч. Фиккерта) ныне убеждены в невиновности осужденных. Мы искренне выступаем за их освобождение и полную реабилитацию»[82].
К требованию юристов присоединили свои голоса всемирно известные деятели науки и культуры Альберт Эйнштейн, Чарли Чаплин, Теодор Драйзер, Бернард Шоу, Синклер Льюис, Эптон Синклер и другие[83]. Но ни мнение людей, высочайший моральный авторитет которых общепризнан, ни бесспорные аргументы юристов не показались губернатору Калифорнии Янгу достаточными для восстановления нарушенной справедливости. Все требования об освобождении заключенных были отклонены «до появления дополнительных данных».
Не больше понимания существа дела (или желания понять?) обнаружил и преемник Янга на посту губернатора Калифорнии — Ролф. Тот вообще не стал вникать в юридические тонкости и с прямотой армейского капрала отрубил: «Муни осужден справедливо, поскольку он разделяет взгляды революционеров, которые враждебно относятся к нашему государственному строю, самому совершенному в мире»[84].
Здесь уже ни слова собственно о деле Томаса Муни. Губернатора не интересует достоверность доказательств, обоснованность обвинения, доказанность виновности и тому подобные категории, с которыми в уголовном процессе принято связывать судьбу подсудимого. Т. Муни осужден не за преступное деяние, а за «взгляды революционеров». Мысль губернатора довольно точно отражает действительное положение дел.
Между тем шли годы… Все это время заключенный № 31921 тюрьмы Сан-Франциско Томас Муни проводит в одиночной камере, 2 м 40 см в длину и 1 м 20 см в ширину — вот и все его жизненное пространство. Сюда никогда не заглядывало солнце, поскольку нет даже маленького окна. Тусклая электрическая лампочка освещает узкую железную койку с тощим матрацем, шаткий стол с колченогим стулом, бачок с водой. Казенный тюремный интерьер оживляют лишь две книжные полки на стене да старенькая пишущая машинка, которую после немалого сопротивления тюремной администрации удалось доставить сюда. В крохотной камере не хватает воздуха, зимой же вдобавок к этому лютый холод, так как помещение не отапливается.
81
Нoldeman-Julius М. The Amazing Frame-up of Mooney and Billings. — Girard. Kansas, 1931. P. 42–43.
82
The Scandal of Mooney and Billings. Published by the National Mooney-Billings Committee. N.-Y., 1931. P. 59–60.