Да и разве можно остаться верным жанру, основанному на протесте и отрицании? И зачем так делать? Панк-рок программно непоследователен, это антитрадиционная традиция, обещающая “анархию” или хотя бы ее призрак – и при этом все же предоставляющая поклонникам нечто достаточно четкое и узнаваемое, чтобы это можно было считать музыкальным жанром. Вернувшись в университет после годового отпуска, проведенного в музыкальном магазине, я стал все чаще слушать хип-хоп, R&B и танцевальную музыку и поменял внешний вид на менее жанрово определенный: сбрил всклокоченные дреды, освоил майки-поло вместо панк-футболок (иногда в метро я останавливал взгляд на каком-нибудь парне в панк-прикиде, а потом вспоминал, что я уже не выгляжу как его единомышленник – я выгляжу как враг). Спустя годы я потеплел к кантри-музыке, которая олицетворяла еще более радикальный разрыв с радикальными идеалами панк-рока, а следовательно, парадоксальным образом, более глубокое их воплощение. Я слушал все виды музыки, мои антенны всегда были настроены на внезапные триумфы и неожиданные маневры. Другими словами, я стал хипстером, и когда я задумываюсь об этом сегодня, то не вижу причин отвергать это звание. Многие идентичности, гордо признаваемые их носителями, поначалу были оскорблениями. Наверное, те немногие рок-музыканты, которые полвека назад добровольно стали идентифицировать себя как панки, тоже выглядели странно.
Разница, разумеется, в том, что у хипстеров нет своего сообщества, поэтому хипстерская идентичность не сопровождается каким-либо чувством общности. Я думаю, что одна из причин, по которой люди так негативно реагируют на этот термин, заключается в широко распространенном страхе, что старые музыкальные сообщества – кланы – больше не функционируют так, как когда-то, сменившись туманным мегасообществом знатоков, ценящих все на свете и ничего в отдельности. Но, конечно же, хипстеры тоже могут быть всерьез одержимы той или иной музыкой (уж я-то знаю). И странно, что наши клановые музыкальные границы распадаются именно тогда, когда люди тревожатся об усилении трайбализма, особенно политического. Возможно, это не просто совпадение. Я иногда задумываюсь, не подменяют ли сегодня политические убеждения музыкальные как некий постоянный маркер субкультурной идентичности. Возможно, те же люди, которые когда-то спорили о достоинствах безвестных рок-групп, сегодня обсуждают экстравагантные политические кейсы. И, возможно, политические организации сулят им то же чувство принадлежности к сообществу, которое они раньше получали, присоединяясь к сплоченным панк-сценам. Это совсем необязательно плачевное развитие событий, хотя в наши дни, как и тогда, среди истинно верующих наверняка обнаружится немало позеров. Однако подростковый импульс, ставший для панка топливом, не исчез – и то же можно сказать о популярной музыке в целом, по-прежнему главенствующей в умах. Именно в те моменты в истории, когда все, казалось, слушали одно и то же, всегда находились юные смельчаки, посылавшие все это к черту и запускающие что-то новое или хотя бы отчасти новое. Думаю, это всегда будет казаться мне отличной идеей.
5. Хип-хоп
Рэп не обязан ничему вас учить
На середине первой стороны дебютного альбома хип-хоп-дуэта Black Sheep, “A Wolf in Sheep’s Clothing” 1991 года, музыка прерывается протестующими голосами. “Йо, чувак, почему бы тебе не зачитать что-нибудь о подъеме темнокожих?” – говорит один человек. Другой интересуется, почему Black Sheep молчат о “поедании дельфинов”. Еще кто-то упоминает “э-зоновые дыры”, превращая высказывание о загрязнении окружающей среды в скабрезную шутку, возможно, ненамеренно. В ответ на все эти предъявы участники Black Sheep лишь усмехаются. Слушатели хип-хопа часто ожидают услышать в нем важные, правильные слова – сам жанр вроде бы к этому располагает. Но Black Sheep просто записали отличный альбом – чего еще от них требовать?