Люди спорили о хип-хопе с самого момента его рождения, в 1970-е годы в Бронксе. Очень скоро он превратился в самый скандальный жанр в стране, причем этот знак отличия сопутствует ему по сей день, невзирая ни на прошедшие годы, ни на огромную популярность. Становясь сначала просто успешным, затем мейнстримным и, наконец, доминирующим, хип-хоп оставался небезупречен. Он появился в бедных черных кварталах Бронкса и за все годы так и не потерял связи с теми же самыми бедными черными кварталами – только уже по всей стране, а также с бедными и необязательно черными кварталами – по всему миру. Эта связь объясняет некоторые предъявляемые к музыке требования: многие слушатели считали и считают, что жанр должен быть политически сознательным, недвусмысленно революционным, и расстраиваются, когда рэперы оказываются непоследовательны или невнятны в расстановке приоритетов. Хип-хоп-инсайдеры и сторонние наблюдатели часто согласны, что с жанром что-то всерьез не так, но редко согласны, что именно. А рэперы испокон веков склонны произносить речи, которые оборачиваются для них большими неприятностями – для хип-хопа очень важно понятие уважения, или респекта, но закрепился и расцвел он, как раз саботируя требования респектабельности. Лучшие образцы жанра нередко оценивались одновременно как неотразимые и непростительные, причем одними и теми же слушателями, а иногда и самими артистами.
Как и многие другие хип-хоп-герои, участники дуэта Black Sheep были виртуозными трикстерами: эти ньюйоркцы, выросшие в Северной Каролине, слишком горячо любили хип-хоп, чтобы в полной мере принимать его всерьез. Миста Лонж, постоянный продюсер ансамбля, создавал искрометные биты из кусочков старых рок– и R&B-записей. А Дрес, основной рэпер, балансировал между лукавыми остротами и неожиданными проявлениями эрудиции. Даже для описания подернутой алкогольным туманом сцены в ночном клубе он мог подобрать совершенно непредсказуемые слова, а затем произнести их с напускной официальностью:
Несмотря на всю фанаберию, участники Black Sheep хорошо осознавали свое место в меняющейся иерархии хип-хопа, и это не было исключением из правил. Рэп подразумевает осознанность. Певцы могут спрятать слова за мелодией – неважно, банальны они, туманны или таинственны (Пьер Бомарше, французский драматург XVIII века, превратил это свое наблюдение в афоризм: “Что недостойно быть сказанным, может быть спето”). Но тексты рэперов более обнажены, поскольку сама их подача напоминает речь. Именно поэтому рэперы тратят столько времени, объясняя, кто они такие, чем занимаются и почему заслуживают нашего внимания. Ранние рэперы были фактически церемониймейстерами, которых нанимали вести вечеринки, и они-то и ввели в обиход традицию развернуто представляться. Первые строчки первого же куплета первого когда-либо выпущенного хип-хоп-хита, “Rapper’s Delight” проекта Sugarhill Gang 1979 года, включали приветствие: “Я Уандер Майк, и я хочу сказать привет вам // Черным, белым, красным, коричневым, желтым и фиолетовым”. Спустя двенадцать лет в альбоме Black Sheep обнаружилась более гладкая версия того же самого сантимента: “Дрес, Д-Р-Е-С, да, пожалуй, мне пора начать // Если вы не против, я собираюсь в клочья эту песню порвать”. Упоминание собственного имени может быть расценено как хвастовство, но также и как жест учтивости, способ познакомиться со слушателями и настроить их на позитивный лад, как сделал бы любой хороший ведущий.
По тем же причинам рэперы знамениты стремлением вступать во взаимодействие со своими хулителями – они больше, чем певцы, озабочены своей позицией на социальной лестнице, потому что именно эта позиция дает им право (и кредит доверия) высказываться и быть услышанными. Песня “Rapper’s Delight” вызвала гнев рэпера по прозвищу Грандмастер Флэш, чей текст оказался использован в ней без разрешения, – он не преминул выразить свои эмоции и в музыке, и в многочисленных интервью. А двое из самых легендарных рэперов всех времен, Тупак Шакур и Ноториус Б. И. Г., в 1990-е оказались втянуты в яростную распрю. Однако бывали и более тонкие способы реагировать на критику. Участники Black Sheep знали, что их альбом, содержавший песню “Hoes We Knows”[49], может быть сочтен сексистским, поэтому по соседству разместили скит[50], заранее отыгрывающий эту тему: к чести музыкантов, феминистски настроенные журналистки в ските представали более симпатичными, чем сами рэперы. В 1991 году жанр, да и вся страна, были заворожены взлетом так называемого гангста-рэпа, поэтому группа решила начать пластинку с гангста-пародии, высмеивавшей концепцию “уличной аутентичности” до того, как кому-то пришло бы в голову обвинить в ее недостатке самих артистов. В этой пародии Дрес предстает в образе хладнокровного киллера, поглощающего завтрак и готовящегося пойти в школу: “Голодный как волк, прочел молитву // Поп продолжал вопить, и я пальнул ему в тыкву”. В финале лирический герой просыпается и сбрасывает наваждение: “Мне снилось, что я крутой”.
50
В хип-хопе – чисто разговорный трек, часто концептуально связанный со следующей, уже полноценно музыкальной композицией.