Одна из причин взлета гангста-рэпа заключалась в том, что он показал рэперам, о чем еще они могут читать. Вместо того чтобы постоянно, пусть и изобретательно, восхвалять лишь собственные поэтические таланты, рэперы становились полноценными персонажами своих текстов: каждый альбом – как сборник рассказов с артистом в роли храброго главного героя. Этот переход хорошо слышен в “Straight Outta Compton”, где грань между буквальной и метафорической похвальбой оказывается изобретательно стерта. Когда Айс Кьюб читал: “Мой смертельный рэп с потенциалом танцевальным / С Чарльза Мэнсона прошлым криминальным”, – то каламбурил вокруг двойного значения слова “record”[59], позволяя слушателям самим решить, действительно ли он преступник или все же лишь рэпер, просто неравнодушный к блатным темам и жаргону. В последующие годы гангста-рэперы отошли от этой двусмысленности, предъявляя себя именно как бандитов по природе, а рэперов – по необходимости или по случайности (в 1993-м сотни тысяч человек купили “Bangin on Wax”, дебютный альбом группы Bloods & Crips – фишкой релиза было то, что его записали настоящие представители организованной преступности, а не рэперы-профессионалы). В альбоме “The Chronic” Доктор Дре и его не понаслышке знающий уличные банды протеже с сонным голосом, Снуп Догг, постарались сделать так, чтобы слушателям было еще проще забыть, что они рэперы. Прославляя союзников и угрожая врагам (в том числе бывшему коллеге Дре по N. W. A., Изи-И), они настаивали на том, что являются реальными гангстерами – “real Gs”, по выражению Доктора Дре. Слово “реальный” – и в этом словосочетании, и в хип-хопе в целом – имело большое значение.
На протяжении десятилетий фраза “давай ближе к реальности” оставалась несколько расплывчатым, но популярным сленговым призывом (“Давай почетче, детка / Ближе к реальности”, – пел Дэрил Холл в песне Hall & Oates 1974 года). Но примерно в 1995-м она превратилась в категорический императив мира хип-хопа, прозвучав сразу в нескольких популярных песнях того года – и у группы Cypress Hill, и у новейшей калифорнийской хип-хоп-звезды, Тупака Шакура, заявлявшего с ее помощью о своей безусловной творческой цельности: “Я пытаюсь сохранить себя в этой грязной игре / Быть ближе к реальности, даже если меня это убьет”. Слоган стал ассоциироваться с конкретным типом рэп-достоверности – в каком-то смысле он был апдейтом идеала “аутло” из истории кантри-музыки 1970-х. Правда, не всем это нравилось. В том же 1995-м один музыкальный менеджер сетовал на страницах Billboard на то, что лозунг подрывает популярность хип-хопа: “Музыка отравляет сама себя, потому что ей не хватает разных месседжей – одно сплошное: «давай пожестче, поближе к реальности»”. Тем не менее в действительности призыв быть ближе к реальности допускал определенное разнообразие, ведь, в зависимости от контекста, он мог означать “будь гангста” или, возможно, наоборот, “будь собой”. В интервью тех лет Ноториуса Б. И. Г., рэпера из Бруклина, ставшего соперником Шакура, спросили, какой совет он может дать начинающим звездам хип-хопа. “В целом просто быть ближе к реальности, понимаете? Быть самими собой”, – ответил он.
Появившись на радарах в начале 1990-х, Шакур поначалу казался довольно богемным персонажем: приятный на вид, он был не только рэпером, но также поэтом и актером, а еще – сыном активистов партии “Черных пантер”, названным в честь перуанского революционера XVIII века. Взяв творческий псевдоним 2pac, он заработал себе репутацию человека, сочиняющего нахальные, но искренние, проникновенные тексты о превратностях жизни темнокожих в Америке: “Говорю всем корешам с района, которых копы считают вне закона / Я до сих пор тут для вас, мой андеграунд-саунд для вас”. Но к 1995 году, когда у него вышел нашумевший альбом “Me Against the World”, Шакур уже был весьма скандальной фигурой. Он пережил стычку с офицерами полиции вне службы, получил тюремный срок за сексуальное насилие, а также был ранен в ходе попытки ограбления его студии звукозаписи. Когда альбом появился на рынке, рэпер сидел в тюрьме, планируя месть Ноториусу Б. И. Г., который, как он считал, заказал его убийство. Часть обаяния “Me Against the World” заключалась в том, что слушатели могли проводить параллели между тем, что слышали в текстах (попеременно дерзких, ожесточенных и фаталистических), и тем, что знали о жизни Шакура.
59
В музыкальном контексте