2. Трудоустройству подлежат после окончания учебного года переростки, достигшие 15-летнего возраста, и в том случае, если они учатся не выше пятого класса. Детям, обучающимся в настоящее время в шестых, восьмых и девятых классах, должна быть предоставлена возможность окончания неполной средней и средней школы.
Наркомам просвещения АССР и зав. крайоблоно разрешается оставлять в детских домах, в виде исключения, отдельных детей, отлично окончивших в 1937/38 учебном году семь классов средней школы, предоставив им возможность окончания 10 классов средней школы.
Детей репрессированных родителей, представляющих социальную опасность, систематически нарушающих порядок и дисциплину, хулиганствующих и не поддающихся исправлению в условиях детского дома обычного типа, привлекать к ответственности и направлять в трудовые колонии и лагеря НКВД в установленном порядке».
Старший майор (это генеральское звание) Жуковский и до конца года не доработает в Наркомате внутренних дел. Николай Иванович Ежов попал в опалу, и началась чистка в его ведомстве. В октябре 1938 года Жуковского арестовали, через год расстреляли. Приказ относительно несчастных детей, которых власть лишила родителей, остался в силе.
Двадцатого декабря 1938 года нарком Тюркин и его заместитель Крупская приехали на торжественное открытие Исторической библиотеки. В тот же день Тюркин доложил Сталину: «Постановление ЦК ВКП(б) — об организации в Москве Государственной Публичной Исторической библиотеки выполнено. Библиотека располагает в настоящее время книжным фондом в 1 200 000 книг, составившимся из бывшей Исторической библиотеки при Государственном Историческом музее и Объединенной библиотеки бывшего Института Красной Профессуры. 700 000 книг к моменту открытия специально отобраны и обработаны для выдачи читателям.
Библиотека имеет общий читальный зал на 160 мест, специальные читальные залы: по истории ВКП(б), Истории СССР и Всеобщей истории (на 76–100 мест), постоянный выставочный зал. При каждом читальном зале сформированы специальные подсобные и справочные библиотеки. Для обслуживания читателей имеется картографический зал и справочно-библиографическое бюро. Библиотека с 21 декабря с. г. открывает индивидуальный абонемент с выдачей читателям на дом книг по истории партии».
В ноябре 1937 года пленум ЦК принял решение об обязательном изучении русского языка в школах национальных республик и областей. Наркомпросу поручили разработать учебные планы и программы.
В архиве Крупской сохранилась незавершенная статья «Об обязательном изучении русского языка в национальных школах». Она задним числом свела счеты с оппонентами, которые уже не могли ей возразить: «Еще при Луначарском была попытка дать такое указание, что взрослые должны учиться грамоте лишь на родном языке. Я тогда перебила всю посуду, говоря, что взрослые могут учиться грамоте на том языке, на каком они хотят. Удалось отстоять свою точку зрения. Приходилось вести яркую борьбу со Скрыпником, который “родным языком” считал не материнский язык, а язык предков учащихся и требовал, чтобы мы детей украинцев, которые давно уже живут в РСФСР и ни слова не знают по-украински, учили только украинскому языку».
Николай Алексеевич Скрыпник был членом ЦК и наркомом просвещения Украины. Его травили за мнимый «национал-уклонизм». В том же 1933 году, когда умер Луначарский, Скрыпник застрелился.
«Для нацменов очень важно было организовать добавочные занятия по русскому языку, так как без этого они не могли учиться не только в вузах, но даже в техникумах и средних школах, — писала Крупская. — В прошлом году я одно время заменяла Бубнова, и мне пришлось ознакомиться с азбуками для различных национальностей. Пришлось ругаться всячески. Из азбук выбрасывалось всякое содержание… Но за месяц трудно было что-то исправить».
Высказываться на такую тему без санкции вождя непозволительно было даже вдове Ленина. 7 марта 1938 года Крупская обратилась к Сталину:
«Дорогой Иосиф Виссарионович, по обыкновению пишу Вам о волнующем меня вопросе.
Мы вводим обязательное обучение русскому языку во всём СССР. Это хорошо. Это поможет углублению дружбы народов. Но меня очень беспокоит, как мы это обучение будем проводить.
Мне сдается иногда, что начинает показывать немного рожки великодержавный шовинизм. Например, я считаю вредным введение преподавания письма и чтения на первом году обучения не только на материнском, но и на русском языке, считаю вредным введение единого букваря для всех народностей, букваря, переведенного с русского… Среди ребят появилось ругательное слово “жид”, малышка говорит: “Дедушка, я не хочу быть латышкой”. Правда, пока это отдельные случаи, но всё же нужна известная осторожность».