При этом он прямо смотрит сестре в глаза. «Да, пожалуй, лорд Дар-Эсиль недооценивает Хетти, — отстраненно думает Сола. — Детской наивностью здесь и не пахнет. Он же точно знает, где слабые места у умбренской твердыни, но не проговорится даже под пыткой. И если ненависть моей бывшей любовницы к моей сестре перехлестнёт через край и мы действительно, — она внутренне содрогается от этого слова, — пошлём войска в Умбрен, то они разобьются об эти скалы, как волна Эль-Эсиля о каменный берег. Тем более, если Хетти примкнет к защитникам замка. А он это сделает.» О том, что армию, брошенную на уничтожение гнезда мятежа и разврата в Умбренских горах (иначе Ее Величество не величает замок Хару Дар-Умбра), придется вести верховному дару Халема, Сола предпочитает не думать. Она и так доходит до полного изнеможения, пытаясь отвлечь внимание королевы от непокорной Койи.
- . И я решил, что от одного букета не будет вреда. Ну что он ходит, как в воду опущенный? Просто хотел порадовать: положить цветы на окно и смыться. Он бы понял, от кого они. А вот как все получилось.
- Хетти, ты про кого?
- Ты не слушала меня, Сола, — обескуражено констатирует Хетти. Он сползает с кресельной ручки, одергивает орад:
- Мне пора.
- Хетти, — Сола приподнимает руку с колен, словно желая задержать брата, но вместо этого снова роняет ее обратно. На светлой ткани домашнего платья пятно от мороженого, Сола легонько трогает его пальцем, чтобы определить, можно ли отстирать. Это платье ей нравится, очень нравится.
- Кто ходит как в воду опущенный? Кого ты хотел порадовать?
- Ну. Сида. Я же тебе объясняю. А ты не слушаешь. — Хетти старательно прячет разочарование, но по тому, как нерешительно он то запускает пальцы в застежки орада, то делает шаг по направлению к двери, Сола чувствует, что отпускать брата она не имеет права. Хотя от одного упоминания пасынка ее тошнит… Бесцветная, жалкая, не заслуживающая и плевка Хетти в ее сторону болотная жаба. Даже не жаба, а жабка! Жабеныш. Слизняк.
- Хетти, он, что, тебе нравится?
Хетти с энтузиазмом кивает. В темных глазах, где суматошно пляшут отблески от десятков свечей, озаряющих парадную залу дома Эсилей, обожание и надежда.
- Поверить не могу! Что в нем хорошего?
- Он замечательный, Сола! Он лучше всех!
«Видно, сегодня мне судьба повидать столько разных Хетти, сколько ни я, ни отец, ни братья не видели за все прежние годы! — с раздражением думает Сола. — Сначала он бекал и мекал в саду, теперь пышет гордостью за свой выбор, на редкость идиотский. Только и был тогда самим собой, когда ставил на место зарвавшегося лорд-канцлера». Она вспоминает, как мялся меж двух огней бесцветный жабёныш, и выразительно морщится:
- Хетти, он ни-ка-кой! Абсолютно. Поверь мне — я живу с ним в одном доме.
- Ты совсем его не знаешь.
Зато я знаю вот этого Хетти. Снова присевшего в кресло, твердо вознамерившегося мне все объяснить. — от этой Хеттиной фразы бежал даже рассудительный
Элджи. Ко, так тот и вовсе затыкал уши руками или даже падал на спину в траву или на солому в тренировочном зале и начинал шутливо отбрыкиваться: «Не на-до мне ни-че-го объ-ясн-ять! У меня еще тысяча дел до старости!»
Хетти между тем вынул из ножен кинжал, срезал оплавленный воск с ближайшей свечи и мнет его в пальцах.
- Он замечательный, — твердо повторяет он. — Он всегда меня слушает. До конца. Он отлично ездит на лошади. Даже лучше, чем я. Но никогда надо мной не смеется. Знаешь, сколько я раз летал вперед головой через бурелом, пытаясь его догнать? Жутко нелепое зрелище. И лошади его любят. А меня недавно укусила та в яблоках, которую подарили Пассеры, помнишь?
- Было бы странно, если б она тебя укусила, — Сола недовольно потирает лоб. Гнедая в яблоках норовом не уступала главе пассерского клана. Копытами она шарашила щедро и во все стороны. Сола вообще без запущенного внутреннего времени не заходила в конюшню с момента появления там этой зверюги. Хетти, очевидно, такими мелочами пренебрегал.
- А вот Сид умеет с ней договариваться. Потчует ее сахаром и целует в морду. Ей нравится, — Хетти явно гордится приятелем. Приятелем?
- А тебя он тоже целует в морду? — желчно спрашивает Сола. От того, как Хетти опускает глаза, ей хочется швырнуть в него канделябром. Она знает, что не попадет: куда ей, леди Дар-Эсиль, против будущего маршала Аккалабата — но очень хочется.
- Ну, мы попробовали всего раз-другой, — серьезно отвечает Хетти. Он скатал из воска, обрезанного со свечей, огромный комок и лепит что-то напоминающее лошадку. Сола вдруг вспоминает, что Хетти на ярмарках всегда тянуло к лоткам, где умельцы-итано выставляли глиняные фигурки и разного рода лепные украшения для каминов. Он даже в детстве пытался намешать глины в оружейном сарае, но отец его здорово выдрал. Будущему маршалу Аккалабата полагалось махать мечом и изучать стратегию, а не заниматься народными промыслами. Взгляд Солы дрейфует по направлению к каминной полке. Вот она бы сейчас взмахнула мечом, с бооооольшим удовольствием бы взмахнула, чтобы смести с этой полки. гадость какая! Лошадки, женские статуэтки с гордо запрокинутыми головками и тонко вылепленными веерами, кораблик с глиняным парусом, раздувшимся так, что, кажется, в него бьется шквальный морской ветер, и миниатюрная копия эсильского замка — единственное, что во всей этой выставке вызывало у Солы добрые чувства (уж больно ловко и точно было сделано!), и она любила вертеть в руках это крошечное сооружение, наслаждаясь аккуратностью передачи фактуры стен и расположения окон. Она не спрашивала у мужа, откуда это взялось, но он как-то сам, увидев ее интерес к миниатюрному замку, сообщил: «Это Сид покупает. Нравятся ему безделушечки.», чем еще больше утвердил Солу во мнении о никчемности пасынка.
Значит, не покупает. «Заложить Хетти отцу — и от будущего маршала Аккалабата останется мокрое место», — злорадно думает Сола. Хетти тем временем, проследив направление ее взгляда и, очевидно, мыслей, просит:
- Отцу не рассказывай, ладно? Нам нравится, что я могу это делать.
Сола вопросительно приподнимает бровь. Ясность последней фразы оставляет желать лучшего. Хетти, вероятно, сам чувствует это и поясняет:
- Нам с Сидом нравится, что я умею что-то, кроме как быть будущим главнокомандующим Аккалабата.
- А зачем тебе еще что-то уметь?
- Сооола. Слуушай, ты никогда не задумывалась, как это ужасно? Однозначная причинная связь. Внутреннее время, мышечная память и прочие уникальные способности Дар-Халемов из поколения в поколение делают одного из них лучшим мечником и главнокомандующим Аккалабата. От тебя ничего не требуется, кроме того, чтобы родиться в нашей семье и — ап! — выиграть все турниры и получить в нужное время из рук королевы маршальский жезл. Когда-то давно этот пост еще могли занимать Дар-Эсили или Дар-Акила, но теперь. Сплошная череда Дар-Халемов, сменяющих друг друга во главе армии Ее Величества. И ни один не отличается от другого. Маршал Хьелль Дар-Халем, маршал Соль Дар-Халем, маршал Хьелль Дар-Халем, маршал Хет Дар-Халем, опять маршал Хьелль Дар-Халем. Посмотри хотя бы на Дар-Кауда: прадед Рейвена и Меери чуть не примкнул к кимназским мятежникам, дед стал основателем аккалабатского флота и сгинул неизвестно где, отплыв в очередной раз неизвестно куда и зачем, отец их.
Сола смотрит как завороженная. Кто бы мог подумать, что Хетти тоскует по индивидуальности! Что ему, уже по рождению своему отличающемуся ото всех, поставленному над всеми, хочется, чтобы в нем увидели не просто еще одного безукоризненно владеющего мечом Дар-Халема, а просто Хетти, который умеет лепить из глины и воска чудные замки и хуже, чем Сид Дар-Эсиль, ездит на лошади.
- И поэтому ты выбрал Сида?
- Я не знаю, почему я его выбрал. Может быть, это он выбрал меня, — запальчиво говорит Хетти. Восковой скакун с развевающейся гривой и грациозно поднятой передней ногой уже почти закончен, и Сола твердо намерена оставить его себе. Не все же жабён. ладно, Сиду!