Согласно с этим мы устанавливаем следующие руководящие пункты для выработки мирного соглашения:
1. Обеспечение политической независимости и неприкосновенности германского государства требует отклонения всех завоевательных заданий противников, направленных против германской территории. Это распространяется и на требование воссоединения Эльзаса и Лотарингии с Францией, в какой бы форме к нему ни стремились.
2. Для обеспечения свободы развития германского народа мы требуем: свободных дверей, то есть равных правил в хозяйственной деятельности во всех колониальных владениях, включения постановления о наибольшем благоприятствовании мирным договорам со всеми воюющими государствами, поощрения хозяйственного сближения путем возможного устранения таможенных и иных стеснений оборота, улучшения и введения в различных государствах однородных социально-политических учреждений, в духе целей, которые ставит себе рабочий интернационал. Свобода морей должна быть установлена международным договором. Для этой цели должно быть упразднено призовое право, а также проведена интернационализация важных для мировой торговли проливов.
3. В интересах гарантии для Германии свободы ее хозяйственной деятельности на юго-западе мы отклоняем все военные цели четверного согласия, направленные на ослабление и разгром Австрии и Турции.
4. Учитывая, что аннексии местностей с чуждым населением противоречат праву самоопределения народов и что, сверх того, они только ослабили бы Германию и тягчайшим образом навредили бы ее внешним политическим отношениям на долгое время, мы боремся со всеми направленными на аннексию планами близоруких „завоевательных“ политиков. Интересы Германии не меньше, чем справедливость, требуют восстановления Бельгии.
5. Ужасающие страдания и разрушения, которые нынешняя война принесла человечеству, склонили в пользу идеала всеобщего мира, обеспеченного международными правовыми установлениями, миллионы человеческих сердец. Достижение этой цели должно стать высшим нравственным требованием для всех, кто призван работать на пользу международного мира. Поэтому мы требуем создания постоянного международного третейского суда, на разрешение которого должны передаваться все будущие конфликты между народами».
Таким образом, наша позиция была показана со всех сторон. Как бы то ни было, правительству, которое со страхом ожидало результатов, мы доставили не большую радость. Когда Ваншаффе позвал меня в пятый раз, я показал ему проект соглашения. Он сказал: «Так оно, пожалуй, приемлемо. Однако, — прибавил он, — я очень сожалею о включении фразы о восстановлении Бельгии». Он, Ваншаффе, правда, знает, что канцлер вполне с этим согласен, но при распространении соглашения в армии эта фраза вызовет затруднения со стороны военных. Просто опустить ее нельзя, потому что если отдельные части соглашения будут выпущены, то полный текст — так сказал майор Дейтельмозер, вполне компетентный в делах цензуры, — появится в «Бернер тагвахт». Особенно нежелательным кажется представителям правительства прямое указание «против аннексии Бельгии». Я ответил, что ни один человек за границей не ждет от германских социал-демократов чего-либо отличного от того, что сказано здесь, в главных положениях. Несмотря на все мои доводы, при существовании благословенной цензуры, от Ваншаффе и Дейтельмозера нельзя было добиться ничего другого, кроме обещания провести распространение наших основных положений в гражданских и военных учреждениях, однако без подозрительного указания на восстановление Бельгии.
Не только военная констелляция, но и интернациональный характер партии делали высоко важными тесное единение и полное согласие с австрийскими товарищами по партии. Австрийская социал-демократическая партия страдала от того, что Австрия управлялась без парламента, — это значит при строжайшей цензуре и без всякого внимания к настроениям народа. Поэтому австрийские социал-демократы не могли открыто высказываться о ведении и целях войны, как это было доступно даже нам. Мы старались путем постоянных сношений обеспечить согласие с австрийцами и выступать также как бы и от их имени. Мы встречались то в Вене, то в Берлине, и можно сказать, что между моей партией и австрийской братской партией почти никогда не было разногласий. Для иллюстрации этих хороших отношений я хочу привести несколько заметок о заседании, состоявшемся 19 ноября 1915 года и вызванном двойной потребностью: вернуть войну к ее первоначальному оборонительному характеру и установить единый фронт для обеих братских партий. Я записал: «Мы обсудили общее политическое положение; кроме Фрица Адлера, все австрийские товарищи очень реальные политики. Они одобряют наше поведение и желают, чтобы мы прямо говорили от их имени, когда будем выступать в рейхстаге, по вопросу о войне. Чем яснее мы могли бы говорить о мире, тем лучше для них. Для нас тоже. Очень подробные прения — об экономическом сближении с Германией. Докладывал доктор Карл Реннер. Затем в Берлине должна была последовать конференция фракции рейхстага, с представителями партии, на которую планировалось пригласить и генеральную комиссию профессиональных союзов. Весьма интересны были прения об аннексиях. „Это лозунг, с которым ничего нельзя сделать в Австрии, — сказал Виктор Адлер. — Мы, австрийцы, готовы взять Польшу и Сербию; это не будет аннексией. Аустерлиц даже считал раздел Польши между Австрией и Германией более счастливым разрешением вопроса“. Как бы то ни было, в очередной раз стало ясно, что лидеры наших австрийских товарищей обладают хорошим чутьем в реальной политике. Со всех сторон высказывались пожелания теснейшего единения австрийских и германских товарищей во всех вопросах войны».