За морем в Англии, рассредоточенные по стране и побережью в городах, на блокшивах и в недавно построенной Дартмурской тюрьме, находилось около 41 тысячи ветеранов, крайне необходимых Наполеону, но британское правительство не намеревалось давать своему архиврагу возможность обучить и возглавить толпу крестьянских детей и подмастерьев, в частности потому, что во Франции в то время находилось менее чем 11 тысяч пленных англичан, которых можно было бы предложить в обмен. Поэтому инструкторов и ротных командиров Наполеон был вынужден искать в обескровленных полках на Пиренейском полуострове и в гарнизонных городках империи, где годами прятались сотни ветеранов прошлых кампаний, поздравлявших себя с тем, что удалось избежать опасностей и лишений войны в России и Испании. Были разосланы приказы призвать из запаса всех годных ветеранов, и профессиональные бездельники Великой армии неохотно отправились на сборные пункты. К тому времени, как липы и каштаны у казарм сотен городов в Северо-Восточной Франции покрылись листьями, старые служаки потели, обучая новобранцев, как строиться в каре и отбивать кавалерийские атаки, как заряжать и стрелять и как разбивать бивуак в темноте после двадцатимильного перехода с восьмидесятифунтовым ранцем за плечами.
В поисках годных людей император попытался осуществить проект, который пришел ему в голову еще несколько лет назад, а именно — принятие в новую военную иерархию аристократических семей, вернувшихся во Францию после того, как наполеоновский порядок пришел на смену революционному хаосу. Но этот план, как бы здраво он ни был задуман, не осуществился — создание четырех полков благородных французов, каким-либо образом избежавших предыдущих призывов, наткнулось на двойной риф предрассудков и зависти. Эти части, так называемая Почетная гвардия, не находили отклика в сердцах тех, чьи отцы и дяди бежали, спасаясь от организованной резни аристократов в 1792-м и 1793 годах, и возбуждали резкую враждебность у Императорской гвардии — костяка армии, и Наполеон отложил слияние старого и нового до лучших времен.
Второй проблемой было воссоздание кавалерии. Французы, выжившие на 550-мильном переходе от Москвы до Немана, питались кониной, и максимум, чего смогли достичь армейские реквизиции к апрелю, изъяв транспортный скот со всех французских ферм, — 15 тысяч лошадей.
Итак, какая-никакая армия была. Дома форму надел каждый третий из здоровых мужчин от семнадцати до сорока пяти лет, а за границей принц Эжен, вице-король Италии, кое-как сколотил сорокатысячный корпус вокруг крохотного ядра уцелевших в русском походе. Финансы державы были пополнены благодаря ряду мер, включавших в том числе новую эмиссию бумажных денег, фактическое изъятие муниципальных фондов, продажу лицензий, штрафы, патриотические займы и другие средства, иные из которых принадлежали к репертуару профессионального мошенника. Была сделана попытка придать очередной кампании некоторый ореол святости посредством нового конкордата с Папой (в то время — узником во Франции); приманкой его святейшеству служило обещание вернуть Германию под власть Папы. Но все эти усилия и импровизации, пусть иногда блестящие и действенные, не могли дать имперской Франции орудия для ведения войны на два фронта, и, планируя смелое наступление, Наполеон шел единственным доступным для него путем. Юго-западную дверь приходилось бросить на произвол судьбы, по крайней мере, до тех пор, пока главный противник не будет разбит в сражении. Австрия и Швеция, потенциальные враги, до сих пор официально числились нейтральными, а большинство государств Центральной и Западной Германии пребывало в раздумьях. Решающая победа вернула бы их лояльность, восстановив французское владычество на восток до Одера. Отставив на время свои тяжкие труды по набору и снабжению армии, человек, придумавший систему ведения войны, основанную исключительно на наступлении, обратил все свое внимание на стратегические возможности, постепенно принимающие очертания на его военных картах.