Мирон спустился с дерева, подозвал Антона Судакова.
- Как ты думаешь, сможем мы сделать проход?
- Почему не сможем, - ответил Антон. - Выберу сук покрепче, привяжу к седлу, потом зацеплю проволоку, и рванем с Дылдой... Проволоку, может, не разорвем, но с гвоздей стянем. Вот и проход будет.
- Давай, Судаков, начинай! - приказал Мирон.
- Ничего из этого не получится! - подскочил Мальцев и напустился на Судакова. - Вот ты зацепишь крючком за проволоку, лошадь рванет, а конец этой колючки твоей Дылде по крупу или тебе по глазам...
- Короче, Мальцев, что вы предлагаете? - оборвал его Мирон. - Время дорого.
- Мудрить не надо. Провод не под током - значит, переломить можно, стал советовать бывалый солдат-фронтовик. - Бери руками и ломай. Туда-сюда, туда-сюда. Лучше, если руки в рукавицах. Хорошо бы специальные ножницы. Бывало, на спину ляжешь и длинными ножницами - чик-чик!
- Все ясно, - сказал Мирон. - К заграждению! Будем ломать, как советует Мальцев. Сделаем пролом и лошадей проведем...
- Смотри, командир, бежит кто-то! - приглушенно доложил Мальцев.
- Всем притаиться! - приказал Мирон, поймав в объективы бинокля бегущего.
Присмотрелся, убедился: удирает, прижимаясь к траве, какой-то человек в штатском. В руках маленький чемодан или портфель. Оружия не видно. В сером пиджаке, на голове шляпа. Вот он остановился, огляделся, потом шарахнулся в сторону от свежих куч земли.
Мирон решил взять беглеца в плен.
- Мальцев! Держите его на прицеле. Судаков, за мной!
Разгребая руками мшистый грунт, Мирон, распластавшись, проползал под нижним рядом проволоки, увлекая за собой Антона.
- Возьмем живым... - сказал он, тяжело дыша. - Подозрительный тип.
- Давай, давай, - подбадривал Судаков; подсовывая карабин под низко натянутую проволоку и приподнимая ее, он помогал продвигаться своему товарищу. То и дело разноголосыми набатами срабатывала примитивная сигнализация.
Наконец-то можно подняться. Беглец бросился к кустам. Длинноногий Антон перегнал Мирона и быстро настиг японца. Он сбил его прикладом с ног, и они оба исчезли в высокой траве. Когда подбежал Мирон Судаков, заломив японцу руки за спину, сидел на нем верхом.
- А где чемодан? У него что-то было в руках.
- Бросил, гад, как почуял смерть, - ответил Антон, задыхаясь в злобе. - А ну, найди чемодан!
- Коросё, коросё... - заладил японец, не зная другого русского слова. - Коросё.
Не выпуская японца из цепких рук, Судаков поднялся и поставил задержанного на ноги.
- Что в чемодане? - спросил он. - Чего трясешься?..
Мирон собирался сбить замки на чемодане, но японец страшно завизжал, выпучив глаза, словно его били.
- Что он? - удивился Мирон и легонько стукнул тупой стороной сабли по замкам.
Японец стал вырываться. Он со страхом в глазах смотрел на руки Мирона, что-то говорил по-своему, и по его тревожному виду можно было догадаться, что он не хочет, чтобы вскрывали чемодан.
- Освободи ему руки, - приказал Ефимов. - Он показывает глазами на свои карманы, ключ, что ли, предлагает.
Мирон был прав. Японец извлек из кармана ключ.
- Гляди-ка, вежливый, - сказал Судаков. - А ну, чего награбил!
В чемодане были какие-то бумаги и обернутые ватой стеклянные ампулы, которых было очень много.
- Все понятно... - вздохнул Мирон. - Не иначе как врач. Интересно, не этими ли ампулами лечил он тех женщин, которые выброшены в ямы. Давай подведем его к ямам...
Сначала японец, подталкиваемый Судаковым, шел. А когда до ям оставалось несколько метров, он присел, поднял руки и что-то выкрикивал по-своему. Судаков схватил японца за ворот и потащил к яме. Заглянув в нее, Антон отпрянул, испуганно посмотрел на Мирона.
- Там полно трупов...
- Я знаю. Покажи ему, - сказал Мирон. - Он не случайно пытался удрать.
Японец страшно визжал, упирался ногами, вырывался. Но Антон швырнул его к самому краю ямы. Японец скорчился и отполз на четвереньках, как паук.
Разгоряченная лошадь под Иваном Зайцевым всхрапывала и вскидывала головой, не хотела идти в общем строю. Может быть, она улавливала волнение молодого всадника и выражала беспокойство. Иван никогда не ходил в атаку на врага. В его воображении конница, как в кинофильме "Чапаев", должна неожиданно вырваться из укрытия в тот критический момент боя, когда пехота едва сдерживает натиск противника. А здесь какая-то неясность. Боя нет, впереди невысокая сопка, поросшая кустарником, тишина. А если с той сопки застрочит вражеский пулемет? По спине пробежал холодок. Но сопка молчала. Только слышались топот да фырканье лошадей. Эскадрон втянулся в редкий кустарник. Впереди какие-то дома. Остановка. Майор подозвал к себе заместителя по политической части. Что-то говорит ему и указывает рукой в сторону домов. Ивану Зайцеву не слышно, о чем говорит майор, но он догадывается: офицеры решают, как атаковать противника.
Зайцев все еще не верит, что будет настоящий бой. Ему кажется, что никакого противника впереди нет. А если в домах есть японцы, то посмеют ли оказать сопротивление вооруженным советским бойцам боевого эскадрона? Все будет как на занятиях на учебном поле: ворвутся в населенный пункт и конец "бою". Он не разобрал издали, какая последовала команда, но все разом выхватили из ножен шашки. Иван тоже вытащил и положил клинок на плечо тупой стороной. Левой рукой потуже затянул ремень каски.
- Рысью ар-р-р-ш! - протяжно подал команду майор, и весь эскадрон стал вытягиваться вслед за командиром. Впереди полыхнуло знамя.
Взвод лейтенанта Степы свернул влево, а эскадрон перешел на галоп и стал растекаться во все стороны веером. Зайцев, как все, поднял над головой шашку, подался вперед, отпустив повод. Справа и слева видны напряженно вытянутые лошадиные головы с раздутыми ноздрями. Какой-то конь легко обошел его, и в лицо полетели ошметья мха и сырые комья земли.
Ударили эскадронные пулеметы. Впереди суматоха. Из машин выскакивают японские солдаты. Вот уже недалеко до почерневших от времени деревянных домов. Всадник, обогнавший Зайцева, неожиданно перелетел через голову лошади, слева показались задранные кверху копыта: конь упал вместе со всадником. Из-за грузовика выскочил коротконогий японец и, выставив вперед винтовку, выстрелил, не целясь.