В запальчивости она не заметила, что, видимо, привлеченная этой неожиданной интонацией, на нее взглянула Минакова. А дальнейшие фразы заставили Машу прислушаться еще внимательнее.
— Что? Опять «Кама»? Нет, «Кама» ему не нравится!..
Вспомнив, что, вернувшись из поездки рейсом Москва — Молотов, Василий Антонович восхищался Камой и ее берегами, Маша уже с удивлением вслушивалась в телефонный разговор.
— В «Каму» он не пойдет!.. «Астория»?.. Я ему скажу… Это культурно, — уверенно сказала Инна. — Это ему понравится, — и снова надев суровую маску службистки, положила трубку на рычажок.
Для Маши Минаковой этот разговор показался странным. Впрочем, дело было не только в этом разговоре. С самого начала Маше не понравился тот путь, которым Зубкова попала в стены института… Разве можно было, устраиваясь на работу, так откровенно щеголять какими-то связями отца в Академии наук? Подчеркивать, что на фронте погиб ее единственный брат. Разве решилась бы Маша холодным анкетным языком рассказывать о бессмертном подвиге своего брата — Дмитрия Минакова?
И все-таки именно такой факт биографии Зубковой помешал Маше прямо высказать свои соображения о новой кандидатке на должность секретаря. Общее горе как бы сближало ее с этой девушкой.
Тем большую ответственность испытывала она теперь за работу Инны Зубковой. А главное, вопрос, очевидно, коснулся человека, который был Маше почти так же дорог, как брат Митя…
Она начала, как только могла, мягко.
— «Он», о котором вы сейчас говорили, это, как я понимаю, Василий Антонович?
— Я говорила? — пожала плечами Зубкова. Однако определив, что Маша все слышала, мужественно подтвердила — Да, это он.
— В таком случае окажите, Инна, почему вы уверены, что «Кама» ему «не нравится», а «Астория» обязательно «понравится»?
— Разве это не понятно? — снова вздернула Зубкова плечиками. — Каждый культурный человек предпочтет…
— И кому это, — перебила Зубкову Маша, — столь важно знать, какие рестораны предпочитает Василий Антонович?
Небрежно поправляя прическу — так она обычно делала в самых затруднительных случаях, — Инна молчала. Вдруг новая мысль осенила ее.
Из непродолжительного знакомства с одним из своих поклонников, литератором Б. А. Силинским, она вынесла твердое убеждение, что работники прессы интересуются личными вкусами, склонностями и привычками выдающихся лиц.
— Это из редакции…
— Допустим. Но какой это редакции понадобилось приглашать Василия Антоновича в ресторан? — усмехнулась Маша.
Усмешек по своему адресу Инна не переносила и вспыхнула.
— А какое вам в конце концов дело, с кем я разговариваю? Это касается только меня.
— Нет, это касается не только вас, — спокойно сказала Маша. — Когда треплют без нужды имя Василия Антоновича, это касается нас всех.
— Очень мне нужен ваш Василий Антонович, — раздраженно воскликнула Инна.
Взглянув на разгоряченное лицо девушки, Маша неожиданно вспомнила о скромненьких букетиках Зубковой, так безвозвратно увядших сегодня, и нечто схожее с жалостью шевельнулось в ее душе. В конце концов эта пустенькая девчонка многого может не понимать. И Маша сказала дружески:
— Знаете, Инна, вот еще что: совершенно напрасно вы присвоили себе мужской пол. Ничего не было бы странного, если бы, не таясь от меня, вы сказали товарищу, где вам приятнее провести вечер… Честное слово, ничего дурного в этом я не вижу…
Зубкова исподлобья, так, как иногда смотрят маленькие пойманные зверьки, поглядела на Минакову.
На этот раз она искренне удивилась. Обычно она распределяла все явления по одной ей понятным категориям и давно уже отнесла Минакову в разряд людей «непонимающих».
Уже тот факт, что Мииакова являлась секретарем комсомольской организации лаборатории, в глазах Инны ставил ее в разряд людей, с которыми меньше всего надлежало откровенничать. Ведь как-никак, а какое-то начальство!
Инна взглянула на старомодную каштановую косу, аккуратно уложенную вокруг головы Минаковой. И ей пришла в голову озорная мысль подразнить эту ходячую добродетель, эту несомненную кандидатку в старые девы, той настоящей жизнью, которая, очевидно, ей и не снилась.
— Ну и что же?.. Да. Свидание, — похвасталась она. — А разве это запрещено?.. Тем более, когда имеешь дело с интересным человеком…
— Нет, почему запрещено?! Почему не сходить в ресторан, — весело ответила Маша. — Особенно с человеком, которого знаешь.
И, против воли, Маша вспомнила тот незабвенный вечер, когда она с Костей Сумцовым сидела в ресторанчике «Красный мак»… Они ели пломбир, кекс, заказали даже бутылочку портвейна. А как жаль, что потом между ними завязался этот нелепый «теоретический» спор! Какое горе принес он ей! Маша попыталась отогнать от себя это воспоминание.