Выбрать главу

Разве можно забыть, какой беспощадный урок на заре своей молодости получил он сам?

И сейчас перед Евгением Федоровичем стоит страшная картина, как белогвардейцами был зарублен его отец — сельский учитель. Федор Иванович! Важенцев был одним из тех интеллигентов из народа, кто возлагал радужные надежды лишь на силу слова, лишь на моральное воздействие… И даже в свои последние минуты, когда шашки казаков-семеновцев уже засвистели над его головой, старый учитель все еще твердил что-то о равенстве и братстве…

Нет! Врагу нельзя оставлять ни малейшей лазейки. Этому учил великий Ленин!

Но бороться с врагом надо с умением, с тонкостью, творчески проникая в суть каждого дела. А главное так, чтобы ни один волос не упал с головы честного советского человека!

Вот почему генерал Важенцев еще и еще раз обдумывал дело Сенченко. Папка с этим делом лежала сейчас перед ним на столе.

Вопреки, казалось бы, очевидным фактам, изложенным в деле Сенченко, у генерала Важенцева все точнее, все определеннее складывается совершенно иная, неожиданная концепция.

Странно… Его упрекали в либерализме и чуть ли не в отсутствии бдительности. А, между тем, в этом деле он видит нечто гораздо большее, чем его ретивый начальник.

А какую двусмысленную позицию занял в последние дни этот крикливый демагог Власовский!

Он словно готовился взвалить вину за «неудачный исход дела Сенченко» на его, Важенцева, плечи? Не рано ли?

Хитрая, грязная лиса!.. И откуда только взялось такое?

С тяжелым чувством Евгений Федорович снова вспомнил презрительную интонацию начальства: «Здесь не кружок политграмоты».

Странная, настораживающая фигура. Нет, не идейность руководит им. Такому претит все, что овеяно духом партийности. Что ему до судеб людей! Его идеал — повыше продвинуться по служебной лестнице, чего бы это ни стоило другим. Вот и подбирает он себе помощничков подобных Власовскому…

Да, здесь, конечно, не кружок политграмоты, но здесь, как и везде на советской земле, есть верные ленинцы, такие коммунисты, как подполковник Сумцов, капитан Назаров и тысячи, тысячи им подобных…

И самая высшая власть для этих людей — одна единственная и непреклонная — Центральный Комитет партии.

Та, к которой сейчас, в минуты тяжелых размышлений, решил обратиться и он — Важенцев, партбилет № 1881425.

Важенцев решительно снял телефонную трубку.

А на другом конце провода трубку поднял человек в простом штатском костюме.

И два коммуниста условились встретиться в доме на Старой площади, над которым день и ночь развевается алый немеркнущий стяг.

Глава двадцатая

Чужая земля

Серая «Победа» мчалась по шоссе.

Снова мелькали поля, леса и перелески. Но сейчас угрюмый водитель уже не бросал взглядов по сторонам. Его малоподвижный, медленно воспринимающий мозг был скован тяжелым раздумьем.

В жизни Глазырина было несколько моментов, когда сквозь суету повседневности этот человек пытался найти что-то самое для себя важное.

Так недавно случилось с ним после разговора с инженером Зуевым. Обычно когда Глазырин подходил к опасному для себя моменту размышлений, он спешил оглушить себя испытанным средством — водкой… Тяжесть сваливалась, становилось бездумно. Он выкрикивал бестолковые, вздорные слова почти так же, как это умел делать его серенький беспечный «Володя». Но еще чаще в такие минуты хотелось лезть с кулаками, выместить злобу, превратить кого-то в «мокрое место».

Но кто же были его враги?

Глазырин покосился в смотровое зеркальце и одновременно уловил напряженный взгляд Каурта, который следил за тем, что происходит на заднем сиденье.

Лицо женщины показалось водителю утомленным и бледным. Но, по всему видно, русская. Беленькая, красивая. Совсем, как Оля Семечкина…

Ее муж. Тоже невеселые глаза. Сжал губы. Держит беленькую за руку — видно, хочет подбодрить… Может, и едут не по своей охоте?.. Может, их так же, как его, поймали на какую-нибудь удочку? А с нее уж не сорвешься, нет…

Тебе могут дать поплавать, порезвиться, ты даже можешь забиться под корягу, как на шесть лет удалось ему спрятаться в автобусном парке № 9, потом — раз! — подсекли…

Вот он неизвестно для чего и зачем везет этих невеселых людей. Может быть, их выведут под деревья и, показав на беленькую, его хозяин прикажет — пли!