А может, эти двое просто позарились на деньги? Польстились на жизнь «там», далеко за морем, к берегам которого он их везет. Шкуры…
Мелькнула еще одна деревня.
— Ой, потише, ребенок! — Глазырин почувствовал на своем плече прикосновение женской руки.
Дорогу перебегал малыш с выгоревшими на солнце соломенными волосами.
— Потише нельзя, — отчеканил Каурт. — Чего-чего, а этого добра, — он кивнул в сторону миновавшего опасность белоголового мальчугана, — в России более чем достаточно…
«Да, этого „добра“ им не жаль…» — стиснул зубы Глазырин.
И в его мозгу промелькнула до оторопи четкая картина. Такие же молодчики, как этот сидевший рядом с ним, как собакам, выбрасывали пленным за колючую проволоку концлагеря сине-зеленую конскую падаль. И к ней со всех сторон подползали обессиленные, умиравшие от голода люди… Некоторые даже не могли дотянуть до падали свои обмороженные руки… Такие оставались тут же на снегу.
Что ж, «этого добра хватит!..»
А сейчас его новый «хозяин», который, глазом не сморгнув, может переехать русского ребенка, по-своему позаботился о нем. В кармане пиджака Глазырина новенький паспорт на имя Петра Ивановича Петрова, уроженца села Малково, Чебаркульского района, Челябинской области.
Если доставка этих пассажиров в условленное место на Рижском взморье окажется успешной, Глазырин-Петров законтрактуется на одну из строек Дальнего Востока и снова будет в безопасности.
Безопасность?
Надолго ли?
Пройдет немного времени, и рыбку снова подсекут: «Взорви! Убей!..» А когда он пойдет на страшные дела против своих же людей, сам же «хозяин» постарается влепить ему пулю в затылок: «Не проболтайся!..»
Этого добра хватит!..
И, наконец, главная мысль, которую Глазырин до сих пор так упорно отгонял от себя, неумолимо встала перед ним.
Чем быть пешкой в руках палачей и убийц, не лучше ли было, как он собирался тысячу раз, прийти с покаянной и рассказать все своим? Какое бы наказание его ни ждало, все-таки оно легче, чем вот так везти эту беленькую, может быть, на смерть.
И нечаянно прикоснувшись к плечу Каурта, он вздрогнул. Это была накаленная добела ненависть.
А тем временем его руки привычно делали свое дело. Машина развивала и развивала скорость. Вот уже на спидометре девяносто километров в час.
И Глазырину уже становилось легче от этого безумного бега, который каждую минуту мог оборваться катастрофой.
Все в том же маленьком четырехугольнике шоферского зеркальца он не без злорадства увидел, с каким отчаянным напряжением всматриваются седоки куда-то вдаль…
— Дьявол! — в то же мгновение услышал водитель голос Каурта. И тотчас определил причину.
Впереди, на расстоянии примерно трехсот метров, дорога была занята группой ремонтных рабочих. Тяжелый каток, медленно продвигавшийся по полотну шоссе, грузовик у обочины и сновавшие с кирками и лопатами люди — все это говорило, что ремонт идет основательный.
Заметив установленный ремонтниками знак «объезд», Глазырин сбавил скорость и свернул в указанном направлении. Утопая в мягком грунте, машина пошла в обход.
А невдалеке, маня прохладой, высилась живая зеленая стена могучих волоколамских лесов.
Казалось, ничего подозрительного во всем этом не было. Но вдруг Глазырин перестал чувствовать плечо, прикосновение которого было ему так отвратительно.
А еще через секунду сидевший рядом с ним «хозяин», нажав ручку, открыл дверцу машины.
Дальше все пошло с той сумасшедшей быстротой, когда поступки людей, казалось, обгоняют их сознание, и лишь впоследствии можно уложить цепь событий в более или менее стройную картину.
Догадка, что Каурт собирается выскочить из машины, чтобы скрыться в лесу, еще не успела оформиться в мозгу Глазырина, как вдруг повелительный голос приказал:
— Ни с места!
Инстинктивно затормозив, Глазырин оглянулся и увидел неожиданное: два смертоносных дула были направлены на него и на его «хозяина». Один револьвер — в руках у сидевшего сзади незнакомца, а другой — у «беленькой»…
— Руки вверх! — скомандовал мужчина.
Но с кошачьей ловкостью специально натренированного человека Каурт, выхватив из своего кармана револьвер, мгновенно направил его на женщину. Со свойственной ему быстротой ориентировки шпион определил, что таким образом он парализует решимость ее мужа.
Сделав этот выбор, он твердо рассчитывал, что его помощник — водитель тем временем расправится с мужчиной. На этот случай Каурт накануне вручил ему шестизарядный кольт.