— Ты что, Антоша, взволнованный какой? Радоваться бы надо… — попыталась улыбнуться она. — Только подумай: дулись наши молодые друг на друга, в молчанку играли, а тут, гляди, поехали парочкой вместе за город… — Мария Кузьминична задумалась, как бы подбирая самые веские доказательства счастливой жизни ее сына.
— Эх, мать, — махнул на нее рукой Антон Матвеевич, — добрая ты, хорошая, а ведь не понимаешь, каково там нашим…
— Что, Антоша? Ведь они собирались… — испугалась Мария Кузьминична.
— Рыбу удить… — спохватился старик.
Да разве мог он сейчас омрачить это верное сердце и рассказать обо всем, что произошло за эти два дня?
А главное о том, что, может быть, в этот момент жизнь их единственного сына находится в смертельной опасности?
Пусть уж лучше он один несет эту тяжесть…
Сейчас Антону Матвеевичу мучительно стыдно вспоминать, что ему показалось, как, выслушав гнусное предложение «монтера», сын поколебался. Черта с два! Эта сволочь еще узнает, кто такие Сенченки…
Да разве Сенченки одни!
И снова Антон Матвеевич то с тревогой поглядывал на часы, то подходил к окну. Нет. Василия не оставят в беде. И старик вспомнил, как сразу же после визита «монтера» они вместе с сыном пошли именно туда, где охраняют жизнь советских людей, спокойствие Советской страны.
Каким душевным человеком оказался этот товарищ Важенцев! И какая беда, что он не нашел в себе ума прийти туда раньше…
Неужто струсил за свою старую шкуру? Нет, не это. За сына испугался… В самое больное место ударили, подлецы. Но и этого не надо было бояться. Поняли бы, разобрались… А теперь и мучайся… Ведь Василию пришлось сунуться прямо зверю в пасть.
И кто знает, чем все это кончится?..
— Рыбу удить? — робко переспросила Мария Кузьминична. — То-то Вася удочку взял…
Василий и Людмила появились в дверях внезапно.
— Боже ж мий! Да ось воны наши рыболовы! — всплеснув руками, радостно воскликнула Мария Кузьминична, как всегда в минуты волнения переходя на украинский язык.
— Ну, что же, поймали? — так и подался вперед отец.
— Да, не сорвалось! — сказал запыленный, усталый, но сияющий Василий.
Хотя беглый взгляд Марии Кузьминичны не обнаружил в «авоське» ничего, даже приблизительно подходящего для доброй наваристой ухи, она воздержалась от ненужных вопросов. Но зато, уединившись с отцом в кабинете, Василий рассказал обо всех сегодняшних событиях с того момента, как он с женой вышел из поезда на станции Глебовка, до встречи на шоссе с «ремонтными рабочими».
А за этой внешней канвой было нечто самое для него сокровенное, чему он еще не нашел достаточно полновесных слов.
Антон Матвеевич слушал.
— От, здорово! Говорил, что те собаки ще узнают, хто такие Сенченки! — изредка перебивал он рассказ сына.
Особенно восхитил его один эпизод.
— И Людмила! С пистолетом!
Весь облик старика преобразился — даже рыжеватые усы, казалось, приобрели былую лихую воинственность.
— Так я ж всегда говорил, что она герой, что она себя еще покажет, — прощая невестке все грехи — прошлые, настоящие и даже будущие, — восклицал старик.
А по поводу неожиданного поступка водителя машины только глубоко вздохнул:
— Видать, тоже запутали человека… Но вину искупил.
И все же он заметил, что сыну хочется остаться одному.
Василию Антоновичу действительно этого хотелось. Он раздумывал.
Странно: виски уже начали седеть, а он снова, как при вступлении в комсомол, точно проверил себя еще раз.
Только непоколебимая вера в силу правды помогла ему разорвать тенета, опутавшие его со-всех сторон. Он не усомнился в том, что найдет себе могучую поддержку — и он нашел ее.
Беседуя сначала с подполковником Сумцовым, а затем с генералом Важенцевым, Василий Антонович еще и еще раз почувствовал, что родной стране дорога судьба каждого ее сына, каждой ее дочери.
Василий Антонович вспомнил, с какой кровной заинтересованностью генерал Важенцев выслушивал позавчера взволнованную исповедь его отца, какой теплой человеческой радостью светились глаза генерала, когда сквозь непререкаемость тяжких фактов постепенно вырисовывалось лицо обманутого, но до конца советского человека.
В трудные минуты проверил Василий Сенченко себя. И понял, что ни угрозы, ни подкупы — никакие силы в мире не оторвут его от родной страны!..
Но до конца ли разорваны черные тенета?
В комнату вошла жена. Подойдя к креслу, в котором он сидел, Людмила тихо положила руку ему на плечо.
— Отдыхаешь? — с виноватой улыбкой спросила она.