— Кто такой Энрико? — спросил генерал.
— Это сын Лоры… Сирота. Его отец погиб в застенке. Энрико тогда был вот такой… — испанец нагнулся и рукой отметил расстояние над полом, — моя Катья его вырастила…
— «Катья» — кто это?
— Это моя жена. Она русская… Я принял советское подданство. Мы оба работаем на заводе…
— И последний вопрос, товарищ Капдевилья, — мягко сказал генерал. — У вас не было никаких неприятностей в связи с получением денег от гражданки Сенченко?
На красивом смуглом лице испанца отразилось волнение.
— Я очень хотел говорить здесь… Я рад, что могу… Сначала было хорошо, а потом я много, так много переживал из-за этих денег…
— «Переживали». Почему же вы переживали? — спросил генерал.
— Мне говорили, что… Сенченко оказалась предательницей своей Родины, что я получил деньги от шпионки… Я сразу уехал домой в Чернигов и не отвечал ей ни на одно письмо…
— Кто же вам это говорил?
Александр Капдевилья растерянно огляделся вокруг. Затем его взгляд остановился на представительной фигуре человека в роговых очках.
— Меня вызывал этот товарищ, и он говорил мне… — замялся испанец.
— Что же он говорил? — подбодрил его генерал.
— Он сказал, что меня… что я… что это есть шпионаж… настоящая банда…
— Провокация, — вскочил Власовский, — подлая провокация… желание скомпрометировать честного работника. Этот субъект никогда не был в Москве!
— Спокойнее, Власовский, — прервал его генерал, — провокатора мы разоблачим, не беспокойтесь… Скажите, товарищ Минакова, — обратился он к Маше. С того момента, как Капдевилья вошел, девушка не отрывала от него пристального и несколько изумленного взгляда. — Этот человек вам знаком?
— Да, конечно. Я узнала его, — волнуясь, сказала Маша. — Этого гражданина я уже видела.
— Где вы его видели?
— У нас, в Москве. Он приходил к Сенченко, а мы живем рядом. Я встретила его на площадке. Людмилы Георгиевны не оказалось дома, и этот человек оставил мне для нее письмо.
«Так вот зачем Сумцову был так нужен его адрес! Какое счастье, что я его запомнила, хотя бы приблизительно», — подумала Маша.
— Вы свободны, товарищ Капдевилья, и вы, товарищ Минакова, — генерал обменялся с обоими теплым рукопожатием. — Спасибо. Вы нам помогли.
Они вышли, а разговор в кабинете Важенцева продолжался.
— Примерно так же обстоит дело и с «работой» старшего Сенченко по «заданиям» Храпчука, — глядя в упор на Власовского, сказал генерал. — Никакой шпионской работы этот старик, конечно, не вел. Правда, шпионы пытались его шантажировать, запутать, но из этого ничего не вышло… Антон Матвеевич сам нашел к нам дорогу.
— Однако с этим он не торопился, товарищ генерал, — снова не сдержался Власовский. С его чуть заплывшего гладкого лица постепенно, словно лакировка, слезало выражение обычной непрошибаемой самоуверенности.
— Да, конечно, и в этом его ошибка. Большая, серьезная ошибка, — нахмурился генерал. — Но за нее больше всего поплатился он сам… Все это так. Но зачем лгать, как это делаете вы, Власовский, что секретные данные о научных открытиях Сенченко просочились за рубеж? Я нашел возможность и ознакомился с фотографией. На ней нет совершенно ничего секретного, ни тем более чего-нибудь военного, как вы утверждали. И это понятно: ведь известно, что это вовсе не в компетенции профессора Сенченко. Достаточно сказать, что нам удалось найти пленки, извлеченные из магнитофона, пристроенного в машину Сенченко шпионами. Записи говорят только о том, что профессор Сенченко не позволял себе ни одного неосторожного слова. А ваши приемы, Власовский, достойны вражеской разведки, которая пыталась погубить эту честную советскую семью.
— Товарищ генерал, — задыхаясь от волнения, воскликнул Власовский, — что там говорить о передаче научных сведений, когда… когда сам Сенченко передал себя в руки иностранной разведки!..
— А-а, — протянул генерал. — Вы имеете в виду бегство Сенченко за границу! Что ж, к счастью, преступник теперь в наших руках. Надеюсь, он не откажется дать нам свои показания. — И генерал обменялся понимающим взглядом с подполковником Сумцовым.
Лоб Власовского увлажнился, когда в комнату вошел несколько бледный, но, как всегда, подтянутый Василий Антонович Сенченко.
— Итак, этот человек обвиняется в том, что он передавал секретные научные данные иностранной разведке, что его жена была связана со шпионским центром и что, наконец, он, совратив, убил гражданку Зубкову. Ведь вы утверждаете все это, Власовский? — сурово спросил генерал.