Мною овладели сомнения. Возможно, это был результат тревожной ночи, но я не представлял, что следует предпринять з подобной ситуации.
– А ты хорошо разглядел? – спросил я его.
– Нет.
Я повернулся к Майку и снова спросил, уверен ли он, что видел именно скалу.
– В таком тумане ни в чем нельзя быть уверенным.
– Но ты же что–то видел?
– Да. В этом я уверен. И по–моему, там было что–то вроде башни.
Солнечный луч, прорвавшийся сквозь утренний туман, осветил кубрик.
– Тогда это, должно быть, скалы Рош–Дувр, – пробормотал я.
– Смотри! – закричал Майк. – Туда, туда смотри! Я посмотрел туда, куда он указывал пальцем. Почти
у горизонта в бледных лучах солнца виднелся силуэт довольно плоской скалы со светлой башенкой посередине.
Я попытался рассмотреть ее в бинокль, но все равно ничего не увидел, кроме размытых, туманных контуров: что–то красноватое мерцало в золотистой дымке.
Нырнув в штурманскую рубку, я схватил карту и уставился на обозначения рифов Рош–Дувр. Первые из них' находились примерно в миле к северо–западу от 92–футового маяка.
– Держи курс на норд, – крикнул я Хэлу, – и обойди ее как можно быстрее.
– Ну, ну, штурман! – Он повернул руль и скомандовал Майку поставить парус.
Когда я вышел из рубки, он смотрел через плечо на Pour–Дувр.
– Знаешь, – обратился он ко мне, – есть в этом что–то странное. Я никогда не видел Рош–Дувр, но отлично знаю все острова Ла–Манша. Так вот, должен сказать, что никогда не видел–там таких красных скал.
Я прислонился к рубке и снова навел бинокль на необычную скалу. Солнечный свет стал более ярким, и видимость улучшалась с каждой минутой. Я четко увидел «скалу» и рассмеялся:
– Это не скала. Это корабль.
Теперь в этом не было сомнения. Проржавевший корпус был четко виден, а то, что Майк принял за башню, оказалось единственной дымовой трубой.
Ложась на старый курс, все мы облегченно смеялись.
– А мы–то сдрейфили от одного его вида, – усмехнулся Майк, убирая грот.
Теперь, когда мы легли на прежний курс, было легко заметить, что корабль неподвижен. Когда мы еще немного приблизились к нему и уже ясно различали его контуры, то увидели, что борт слабо колышется в такт легкому волнению моря.
Двигаясь старым курсом, мы бы прошли на расстоянии полумили от его правого борта. Было что–то странное в этом корабле с проржавевшим корпусом и нелепо опущенным носом.
– Наверное, выкачивают из трюма воду, – несколько неуверенно предположил Хэл. Он был явно озадачен.
Я сфокусировал бинокль, и очертания посудины приблизились. Это было старое судно, с прямым носом и четкой линией бортов. У него были старомодная корма, несколько стрел кранов вокруг мачт и довольно громоздкая надпалубная надстройка. Единственная труба, как и мачты, стояла почти вертикально. Когда–то судно было окрашено в черный цвет, но сейчас проржавело и выглядело неухоженным. Я не мог отвести взгляда от этого безжизненного корабля.
Вдруг я увидел спасательную шлюпку.
– Давай–ка, Хэл, держи курс прямо к нему! – прокричал я.
– Что–то не так? – спросил Хэл, немедленно отреагировав на мой повелительный тон.
– Да. Со шлюпбалки вертикально свешивается одна из спасательных шлюпок.
Но дело обстояло еще интереснее: другие шлюпбалки были пусты! Я протянул ему бинокль.
– Посмотри на переднюю шлюпбалку! – сказал я голосом, дрожащим от возбуждения.
Вскоре мы увидели и шлюпку, и пустые шлюпбалки невооруженным глазом.
– Похоже, оно покинуто, – сказал Майк. – И нос у него немного опущен. Ты не думаешь… – Он не договорил. Эта же мысль одновременно пришла в голову всем нам.
Мы подошли к середине борта. Название на носу не удалось разглядеть из–за ржавчины. Вблизи судно имело довольно жалкий вид. Проржавевшие листы обшивки кое–где отошли, палубные надстройки повреждены, судно явно накренилось на нос так, что под поднявшейся кормой была видна часть гребного винта. Со стрел кранов безжизненно свисали гирлянды тросов. Это было, конечно, грузовое судно, и, похоже, ему здорово досталось.
Мы подошли примерно на кабельтов, и я принялся кричать в мегафон, но мой голос потерялся в безмолвии моря. Ответа не было. Лишь волны мерно ударялись о борта корабля. Мы подошли еще ближе, и Хэл постарался пройти под его кормой. Думаю, все мы старались прочесть название судна. Вдруг прямо над нашими головами мы увидели ржавые буквы: «Мэри Дир. Саутгемптон». Значит, это его мы встретили ночью!
Судно было большим, водоизмещением по меньшей мере в шесть тысяч тонн. Возле такого покинутого судна должен был бы находиться спасательный буксир, но вблизи мы не заметили ни одной посудины.