ло бы последствием истребление [турецкой армией] остатков
нашего народа" (газ. Республика [Тифлис], No 116, 26 ноября
1917, с. 1-2, статья "К перемирию").
Соглашение о продлении перемирия было подписано вечером 3
(16) декабря 1917 г. Перемирие могло быть разорвано любой из
сторон с уведомлением за семь дней. В случае отсутствия такого
уведомления перемирие автоматически продлялось вплоть до раз
рыва его с уведомлением за семь дней любой из сторон. (Германия,
док. No 90 от 16 декабря 1917 г. по н. ст. Тел. Розенберга в МИД
Германии.)
Член мирной делегации левый эсер Мстиславский докладывал о
мирных переговорах на заседании Первого съезда ПЛСР.
Протоколы II созыва, с. 168, 127. Точку зрения большевиков и
левых эсеров разделяли в этом вопросе меньшевики. Д. Ю. Далин,
в частности, пишет: "Идея большой социалистической революции
на Западе одушевляла меньшевизм во всех его течениях, хоть и с
разными оттенками. Дело было не только в том, что меньшевизм
[...] сохранял верность ортодоксальному ("революционному")
марксизму и [...] что большая часть партии придерживалась
циммервальдских взглядов, что мировая война является прологом
социальной революции [...]. И для большевиков, и для меньше
виков первым отчетливым отрезком большой европейской рево
люции была ожидаемая революция в Германии. В Германии,
казалось, имеется самая большая ортодоксально-марксистская
партия; она была самой промышленной страной континента"
(Далин. Меньшевизм в период советской власти, с, 144-145).
177
36 Протоколы II созыва, с. 82. Каменев, видимо, отдавая дань рево
люционному настрою делегатов, указал на то, что большевиками
"среди немецких солдат распространяется воззвание за подписью
советского правительства. В этом воззвании народные комиссары
заявляют, что в случае, если немецким солдатам придется идти на
помощь революционному тылу Германии, русские солдаты не
будут наступать на германском фронте. Воззвание распространя
ется в миллионах экземпляров." В ответ германская делегация
выразила "полуофициальный протест", в котором назвала воззва
ние советского правительства к германским солдатам вмешатель
ством во внутренние дела Германии, указав, что "листок угро
жает ходу мирных переговоров". Германский протест, впрочем,
был проигнорирован: советское правительство заявило, что в
этом отношении "не брало на себя никаких обязательств" (там же,
с. 92).
Германская и австро-венгерская делегации неоднократно просили советских делегатов воздержаться от пропагандистской деятельности. Так, Чернин заявил Иоффе, что категорически протестует против всякого вмешательства во внутренние дела Австро-Венгрии и в противном случае предлагает советской делегации прервать переговоры. (Чернин, Брест-Литовск, с. 151; AT, T-3742. Л.Троцкий. Советская республика и капиталистический мир, т. 17, ч. 2, с. 632, 633). Неудивительно, что такие гуманитарные вопросы, как обмен военнопленных и интернированных в пылу дискуссий о мировой революции остался неразрешенным. Советское правительство объясняло это тем, что не хотело обмениваться пленными, так как этим давало германской армии потенциальных солдат, "употребление которых" не могло контролировать: "Если бы в Германии правил Либкнехт, мы бы отпустили пленных" (Протоколы И созыва, с. 91). Германское правительство в этом вопросе не спешило, так как речь шла о неравном обмене. Генерал Людендорф указал в связи с этим, что если после заключения мира с Россией немцам придется "выдать наших 1.200.000 русских пленных, которым противостоят 100.000 человек в России", германская экономика рухнет, так как 600 тысяч этих пленных заняты в сельском хозяйстве, 230 тысяч -- в промышленности, 200 тысяч -- в оккупированных областях (Германия, док. No 195 от 25 января по н. ст. 1918 г. Тел. Лерснера в МИД Германии).
Германия, док. No 113 от 25 декабря. Тел. Кюльмана в МИД
Германии со стенограммой заседания от 25 декабря 1917 г. по н. ст.
Мирные переговоры в Брест-Литовске, с. 9-10. Как писал позднее
Троцкий, "дипломаты Четверного союза присоединились к демок
ратической формуле мира -- без аннексий и контрибуций, на
началах самоопределения народов. Для нас было совершенно
178
ясно, что это --лишь лицемерие". (АТ, Т-3742. Л.Троцкий. 1917, т. 3, ч. 2, с. 325.)
Германия, док. No 113.
В конце 1917 года не многие сохраняли иллюзии относительно
согласия Германии пойти на подписание демократического мира.
Вот что писал о перспективах мира один из авторов: "В террито
риальном отношении немцы [...] после провозглашения "незави
симости" Польши [...] проектируют образовать из Курляндии и
Лифляндии "новую Германию" с центром Ригой и "независимое"
литовское государство [...] с столицей Вильно. [...] Кроме того
возможно, что связь с Финляндией будет еще более ослаблена,
если не совсем прервана. [...] Престиж России [...] будет совер
шенно утрачен [...] и на Дальнем Востоке, где могущественная
Япония, сохранившая свой флот и свою армию неприкосновенны
ми, явится вершителем всех дел [...]. Русские интересы в Китае,
Монголии и Маньчжурии и вся вообще Восточная Сибирь будут в
зависимости от доброй воли японцев. [...] Правда, многие мечтают
о том, что грядущий мир с Германией будет "демократическим
миром", "братским миром". Вполне надеяться на это мы могли
бы, если бы во главе Германии было демократическое, революци
онное правительство, скажем, Либкнехта, но увы -- вместо Либ
кнехта мы видим Вильгельма и Гинденбурга, от которых едва ли
можно ждать почетных и приемлемых для России условий мира"
(А. Щепотьев. Перспективы будущего мира. -- Республика. Еже
дневная внепартийная газета. Тифлис, четверг, 30 ноября 1917 г.
No 119).
AT, T-3742. Статья из "Последних новостей" от 2 марта 1921 г. ,
No 5457.
Когда болгарская делегация высказалась против согласия Гер
мании и Австро-Венгрии подписать мир без аннексий и контри
буций, Кюльман и Чернин убедили ее в том, что на такое
предложение не согласится Антанта, а потому опасаться нечего.
(Гофман. Война упущенных возможностей, с. 169-170.)
Германия, док. No 113.
На основании соглашения об общем перемирии начались перего
воры фронтов. В частности, командующий Кавказской группой
турецкой армии обратился к главнокомандующему русской кав
казской армией генералу Пржевальскому. Сообщив об общем
перемирии, он распорядился о перемирии на турецком фронте.
28 ноября комиссар Кавказской армии Д. Д. Донской разослал в
русские воинские части Кавказа телеграмму о том, что турецкая
армия согласилась на русские условия перемирия и что "делега
ция из представите пей главнокомандующего краевого центра.
Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов и армей
ского комитета выезжает срочно для установления условий пере
179
: t
мирия". Договор о перемирии был также подписан главнокомандующим румынским фронтом. В телеграмме Донского сообщалось кроме того, что перемирие на Западном фронте, по слухам, начнется 29 ноября, но не ясно, мол, на каких условиях. (Республика. Ежедневная внепартийная газета. Тифлис, четверг, 30 ноября 1917 г. No 119. Статья "К перемирию".)
Цит. по AT, T-3742. Из мемуаров Чернина, с. 317.
Чернин. В дни мировой войны, с. 236.
Гинденбург. Воспоминания, с. 59.
"18 декабря по н. ст. высшее военное командование добилось того,
чтобы его привлекли к участию в мирных переговорах. Когда
министр иностранных дел Кюльман добился у императора неко
торого уменьшения предполагавшихся на востоке аннексий, Лю
дендорф снова пригрозил отставкой. 7 января 1918 года по н. ст.
Людендорф и Гинденбург послали Вильгельму ультиматум: или
решительное выступление в Брест-Литовске, самые широкие
аннексии и передача решающего голоса военному командованию,
или отставка обоих диктаторов. В результате [...] по существу
уступили им во всем" (AT, T-3742. П. Фрелих. К истории герман