Что касается Антанты, то первоначальное намерение большевиков заключить сепаратный мир и разорвать таким образом союз с Англией и Францией казалось в 1918 году актом беспрецедентного коварства. Не желая, с одной стороны, иметь дело с правительством "максималистов" в России, не веря в его способность удержаться у власти, Антанта, с другой стороны, пыталась поддерживать контакты с советской властью хотя бы на неофициальном уровне с целью убедить советское правительство сначала не подписывать, а после подписания -- не ратифицировать мирного договора.
В глазах Антанты Ленин, проехавший через Германию в пломбированном вагоне, получавший от немцев деньги (в чем, по крайней мере, были убеждены в Англии и Франции), был, конечно же, ставленником германского правительства, если не прямым его агентом. Именно так англичане с французами объясняли его прогерманскую политику сепаратного мира. Очевидно, что формула Троцкого "ни война, ни мир" не отделяла Россию от Антанты столь категорично, как ленинское мирное соглашение с Германией, поскольку Троцкий не подписывал с Четверным союзом мира. В этом смысле позиция Троцкого была много мудрее ленинской. Ленин, подписывая мир, толкал Антанту на войну с Россией. Троцкий пытался сохранить баланс между двумя враждебными лагерями. После 3 марта, однако, удержаться на этой линии было крайне трудно. Ленинская передышка, не избавив Россию от германской оккупации, создавала реальную угрозу интервенции Анг
279
лии, Франции, Японии и США. Можно понять причины, по которым Ленин, казалось бы, и здесь выбрал самый рискованный для революции (и наименее опасный для себя) вариант. Немцы требовали территорий. Но они не требовали ухода Ленина от власти, наоборот -- были заинтересованы в Ленине, так как понимали, что лучшего союзника в деле сепаратного мира не получат. Антанту же не интересовали территории. Она должна была сохранить действующим Восточный фронт. В союзе с Германией Ленин удерживал власть. В союзе с Антантой он терял ее безусловно, как сторонник ориентации на Германию.
Брест-Литовский договор мог войти в силу только после ратификации его тремя инстанциями: партийными съездами, съездом Советов и германским рейхстагом. В распоряжении сторонников и противников мира оставалось, таким образом, две недели (оговоренные немцами как предельный срок ратификации). Ленин ранее всего попробовал добиться отмены резолюции Московского областного бюро партии о недоверии ЦК. Случай для этого представился на московской общегородской конференции РСДРП (б), созванной вскоре после подписания мира, в ночь с 4 на 5 марта1. В докладах участников конференции были представлены все три точки зрения: Ленина, Троцкого и Бухарина. Ленинскую позицию защищали Зиновьев и Свердлов. От имени левых коммунистов выступил Оболенский (Осин-ский), предложивший конференции подтвердить резолюцию о недоверии ЦК. Левые коммунисты потерпели поражение: за резолюцию Осинского голосовало только 5 человек; 65 делегатов конференции одобрили резолюцию, выражавшую доверие ЦК, и высказались за сохранение во что бы то ни стало единства партии2. Однако в самом важном для Ленина вопросе победил Троцкий: большинство участников конференции, 46 человек, проголосовало против подписания мира (резолюция Покровского)3.
Сам Троцкий в те дни не остановился на достигнутом и пробовал найти "лучшую, чем мир" альтернативу4, так как боялся, что в конечном итоге Антанта договорится со странами Четверного союза и мир на Западном фронте "бу
280
дет построен на костях русской революции"5. Чтобы такого сговора не произошло, нужно было балансировать между Германией и Антантой, шантажируя Германию победой сторонников войны (левых коммунистов) и оставляя Антанте надежду на переориентацию советской внешней политики с прогерманской на проантантовскую.
Антанта готова была сделать первый шаг. 19 февраля, вскоре после начала германского наступления, французский посол в России Нуланс позвонил Троцкому в НКИД и сообщил, что Франция могла бы помочь советскому правительству деньгами и иными средствами, если последнее пожелает оказать сопротивление немцам6. С аналогичным предложением обратились к советскому правительству англичане. Переговоры с представителями Антанты повел Троцкий7 и дал понять, что в случае оказания союзниками помощи сможет провести через Совнарком решение о возобновлении военных действий, рано или поздно все равно неизбежных8.
В ЦК РСДРП (б) предложения английского и французского представителей обсуждались на заседании 22 февраля. Троцкий заявил, что в случае революционной войны поддержку Антанты нужно использовать. Зачитанная им резолюция признавала возможным закупку у англичан и французов вооружения, обмундирования и продовольствия для революционной армии и была одобрена 6 голосами против 5. За нее голосовали Свердлов, Дзержинский, Иоффе, Сокольников, Троцкий и Смилга. Бухарин, Ломов, Бубнов, Крестинский и Урицкий были против. Первых интересовало возобновление войны с Германией. Вторых -бескомпромиссность русской революции и отказ от каких бы то ни было соглашений с буржуазными правительствами. Ленин на заседании не присутствовал (видимо, не считая его важным), но прислал циничную записку: "Прошу присоединить мой голос за взятие картошки и оружия у разбойников англо-французского империализма". На следующий день решение ЦК было одобрено в Совнаркоме, постановившем оружие, обмундирование и продовольствие у англичан и французов в случае ведения революционной войны против
281
Германии "приобретать"9. В течение последующих дней Ленин как председатель СНК и Троцкий как нарком иностранных дел неоднократно встречались с неофициальными представителями Антанты в советской России. Так, 26 февраля Ленин беседовал с неофициальным представителем США, руководителем миссии американского Красного Креста в России, полковником Р. Робинсом, пришедшим к нему перед отъездом посольства в Вологду; 27 февраля -- говорил с представителем французской военной миссии графом де Люберсаком о возможности использования французской военно-технической помощи в деле борьбы с Германией, а 29 февраля виделся с британским генеральным консулом в России Р. Локкартом и имел с ним продолжительную беседу10. В каком же случае соглашался Ленин воевать с Германией? Только в одном: если немцы откажутся от ставки на ленинское правительство и попытаются создать новое. В этом случае Ленин готов был разорвать мир и воевать до конца1'.
Видимо, иными соображениями руководствовался Троцкий. Он понимал, что для ускорения революции в Германии выгоднее в блоке с Антантой воевать с немцами. 4 марта Троцкий встретился с Робинсом и предложил ему "помешать ратификации Брестского мира", воздействуя на правительство США' в смысле оказания военной помощи Советам. На это Робине нашел то возражение, что трудно помешать ратификации мира, когда за нее стоит глава советского правительства Ленин. "Вы ошибаетесь, -- ответил, по воспоминаниям Робинса, Троцкий, -- Ленин понимает, что угроза германского наступления столь велика, что если бы он смог достигнуть экономического сотрудничества и получить военную помощь от союзников, то он отказался бы от Брестского мира, отдал бы в случае необходимости Москву и Петроград, отошел к Екатеринбургу, создал бы фронт на Урале и сражался бы с помощью союзников против Германии"12.
Очевидно, что Троцкий либо вводил в заблуждение Робинса, либо заблуждался сам. Немцы наступали, а Ленин отстаивал брестскую передышку. Антанта предлагала
282
помощь, а Ленин и не думал сражаться с союзниками против Германии. Странно было бы предполагать, что Ленин и советское правительство разорвут договор в ответ на обещание американского правительства помогать большевикам. Помощь Антанты не могла бы проявиться быстро. При недоверии Советов ко всем "империалистическим" правительствам и невозможности для Антанты предоставить большевикам реальные гарантии долгосрочной помощи сотрудничество двух сторон в деле борьбы с Германией наладить было трудно. При разности целей Ленина и Антанты и учитывая, что германская оккупация была фактом, менять ориентацию для Ленина было слишком рискованным. Он мог не получить реальной поддержки от Антанты, потеряв при этом расположение немцев13. Переориентация советского правительства произошла бы по воле Ленина, если б немцы попытались организовать антибольшевистский переворот, и против воли Ленина, если бы партийный и советский съезд отказались ратифицировать Брестский договор между Германией и Россией. Именно к этой возможности готовились Троцкий и Ленин, каждый по-своему, прощупывая почву в переговорах с Антантой.