Утром 5 марта состоялась встреча Троцкого с Локкартом и Робинсом, последняя их встреча перед открытием Седьмого съезда партии, на котором большевики должны были ратифицировать договор и передать его для окончательной ратификации съезду Советов. Локкарт, со слов Троцкого, указывал в своей депеше в Лондон, что на предстоящем съезде партии, вероятно, будет провозглашена война или будет принята такая декларация, которая сделает эту войну неизбежной. Локкарт считал, что в этом случае советское правительство само пригласит США и Англию в районы Владивостока и Архангельска14.
Результатом встречи Троцкого с Локкартом и Робинсом стала нота советского правительства от 5 марта к державам Антанты15. Робине утверждает, что нота эта была одобрена Лениным и передана в США с его согласия16. Очевидно, что это не так. По крайней мере, не Ленин был ее автором, из чего следует, что он не был ее инициатором
283
(в противном случае Ленину поручили бы написать проект, и текст ноты был бы включен в его собрание сочинений). В "Документах внешней политики СССР" нота эта дана в переводе с английского по вышедшей в 1920 г. в США книге. На русском языке текста ноты не существовало; составлена она была сразу на английском, вероятно, во время встречи Троцкого с представителями союзников 5 марта. Можно поэтому предположить, что нота могла быть послана вопреки воле Ленина. Содержание ноты противоречило всему тому, к чему он так страстно стремился: нота санкционировала замену германской оккупации антантовской и давала план взаимодействия Советов и Антанты в случае отказа съездов ратифицировать мир.
На Локкарта нота произвела ошеломляющее впечатление. "Уполномочьте меня информировать Ленина, что вопрос о японской интервенции урегулирован [... ], что мы готовы поддержать большевиков постольку, поскольку они будут противостоять Германии, что мы склоняемся к его условиям как к лучшему варианту, при котором эта помощь может быть оказана, -- писал он в донесении в Лондон 5 марта. -- Платой за это будет большая вероятность того, что [Германии ] будет объявлена война"17. Неанглийское правительство на донесение Локкарта реагировало сдержанно и не сочло возможным отвечать на советскую ноту. Французы тоже молчали18.
* * *
Ленин всегда ясно видел взаимосвязь мелочей в революции и готов был драться за каждое ее мгновение. Видимо, это и отличало его от Троцкого, извечно стремившегося к недостигаемому горизонту и не ставившего перед собой цели, дня. Такой целью для Ленина в марте 1918 года была ратификация Брестского договора на предстоящем Седьмом партийном съезде. К этому времени большевистская партия фактически раскололась на две. Самым ярким проявлением этого раскола стало издание левыми коммуниста
284
ми собственной газеты "Коммунист", начавшей выходить 5 марта под редакцией Бухарина, Радека и Урицкого как орган Петербургского комитета и Петербургского окружного комитета РСДРП (б). Ленин пробовал противостоять левым, в основном через "Правду". Так, перед открытием съезда, 6 марта, он опубликовал статью "Серьезный урок и серьезная ответственность", не казавшуюся убедительной. Основная ее мысль сводилась к тому, что "с 3 марта, когда в 1 час дня прекращены были германцами военные действия, и до 5 марта 7 час. вечера", когда Ленин писал статью, советская власть имеет передышку, которой она уже с успехом воспользовалась19. Такой аргумент мог вызвать только улыбку. Говорить о прекращении военных действий со стороны Германии было преждевременно. Кроме того, было очевидно, что за два дня никаких мероприятий по охране государства провести нельзя.
6 марта в 8.45 вечера, вскоре после объединенного заседания президиума ВЦИК и СНК, на котором с отчетом мирной делегации выступил Сокольников, Седьмой экстренный съезд партии, созванный специально для ратификации мирного договора с Германией, открылся в Таврическом дворце. Съезд не был представительным. В его выборах могли принять участие только члены партии, состоявшие в ней более трех месяцев20, т. е. вступившие в РСДРП (б) до Октябрьского переворота. Кроме того, делегатов съехалось мало. Даже 5 марта не было ясно, откроется съезд или нет, будет ли он правомочным. Свердлов на предварительном совещании признал, что "это конференция, совещание, но не съезд"21. И поскольку такой съезд никак нельзя было назвать "очередным", он получил титул "экстренного".
Собирался он в страшной спешке. Нет точных данных о числе делегатов22, можно предположить, что в нем участвовало 47 делегатов с решающим голосом и 59 с совещательным23, формально представлявшие 169.200 членов РКП (б)24. Всего же, по данным непроверенным и неточным, в партии большевиков насчитывалось в то время до 300 тысяч членов25, не так много, если учесть, что к момен
285
ту созыва Шестого съезда в июле 1917, когда партия еще не была правящей, в ее рядах числилось около 240 тысяч26, причем численность партии с апреля по июль 1917 возросла в три раза27. Теперь же Ларин вынужден был указать, что "многие организации фактически за последнее время не выросли"28. А Свердлов, выступивший на Седьмом съезде с отчетом ЦК, обратил внимание партийного актива еще на два прискорбных обстоятельства: "членские взносы поступали крайне неаккуратно", а тираж "Правды" упал с 220 тысяч в октябре 1917 г. до 85 тысяч, причем распространялась она фактически только в Петрограде и окрестностях29. 7 марта в 12 часов дня с первым докладом съезда -- о Брестском мирено -- выступил Ленин, попытавшийся убедить делегатов в необходимости ратифицировать соглашение. Поистине удивительным можно считать тот факт, что текст договора держался в тайне и делегатам съезда сообщен не был. Между тем за знакомым сегодня каждому Брестским мирным договором стояли условия более тяжкие, чем Версальские. В смысле территориальных изменений Брест-Литовское соглашение предусматривало очищение Россией провинций Восточной Анатолии, Ардаганского, Карсского и Батумского округов "и их упорядоченное возвращение Турции"; подписание немедленного мира с Украинской народной республикой и признание мирного договора между Украиной и странами Четверного союза. Фактически это означало передачу Украины, из которой должны были быть выведены все русские и красногвардейские части, под контроль Германии. Эстляндия и Лифляндия также очищались от русских войск и Красной гвардии. Восточная граница Эстляндии проходила теперь примерно по реке Нарве. Восточная граница Лифляндии -- через Чудское и Псковское озера. Финляндия и Аландские острова тоже освобождались от русских войск и Красной гвардии, а финские порты -- от русского флота и военно-морских сил31.
На отторгнутых территориях общей площадью в 780 тыс. кв. км с населением 56 миллионов человек32 (треть населения Российской империи) до революции находилось
286
27% обрабатываемой в стране земли, 26% всей железнодорожной сети, 33% текстильной промышленности, выплавлялось 73% железа и стали, добывалось 89% каменного угля, находилось 90% сахарной промышленности, 918 текстильных фабрик, 574 пивоваренных завода, 133 табачных фабрики, 1685 винокуренных заводов, 244 химических предприятия, 615 целлюлозных фабрик, 1073 машиностроительных завода и, главное, 40% промышленных рабочих, которые уходили теперь "под иго капитала". Очевидно, что без всего этого нельзя было "построить социалистического хозяйства"33 (ради чего заключалась брестская передышка). Ленин сравнил этот мир с Тильзитским: по Тильзит-скому миру Пруссия лишилась примерно половины своей территории и 50% населения. Россия -- лишь трети34. Но в абсолютных цифрах территориальные и людские потери были несравнимы. Территория России была теперь меньше, чем в допетровскую эпоху3^.