Однако социал-демократические деятели, в руках которых находилось руководство страны, подобно революционерам в России считали, что состояние дел в момент революции определяют далеко не только перевесом в военной силе. Закавказские меньшевики предлагали то же самое, что и меньшевики в России: встать на путь организации общенародной войны против захватчиков. Жордания считал, что необходимо "поднять народное движение", организовать народную милицию (без ограничения возраста), отозвать мирную делегацию, так как она "действует неблагоприятно на воображение населения"; Красную гвардию
-- отправить на фронт, Черноморский флот -- купить, по
скольку "флот будет служить тому, кто даст деньги". Через
тот же Черноморский флот Жордания планировал заку
пить продовольствие для Закавказья, поскольку "матросы
согласились за 400.000 руб. привезти из Севастополя
200.000 пудов зерна"34.
5 апреля на шестом и последнем заседании мирной конференции в Трапезунде Закавказская делегация согласилась на уступку туркам "всего Ольтинского округа, южной части Ардаганского, юго-западной части Карсского округа и западной части Кагызманского округа". В ответ 6 апреля в 7 часов вечера Турция предъявила ультиматум: в течение 48 часов Закавказье должно было информировать турецкую сторону о принятии условий Брестского договора в касающейся Закавказья части. Утром следующего дня
322
председатель Закавказской мирной делегации Чхенкели телеграфировал об ультиматуме в Тифлис. 8 апреля "был получен ответ правительства с предложением максимальных уступок", которые, однако, не удовлетворили Турцию. В Тифлис была послана новая телеграмма. Срок ультиматума был продлен еще на 48 часов, но одновременно с этим
8 апреля турецкая армия начала военные действия с целью
овладения спорными территориями силой. В тот же день
Закавказский комиссариат послал Чхенкели в Трапезунд
телеграмму с требованием к туркам прекратить военные
действия под угрозой разрыва переговоров35.
Чхенкели попросил сообщить, может ли Закавказье "силой оружия отстоять Батум, Ардаган и Каре". Если не может, каковы предельные уступки туркам. "Время не терпит", -- заключил Чхенкели36. Однако Тифлис молчал. До
9 часов вечера 10 апреля, когда истекал срок ультиматума,
ответа правительства Закавказья не последовало. Тогда за
кавказская мирная делегация на свой страх и риск дала
согласие на признание Закавказьем Брестского мирного до
говора37. Вскоре после этого из Тифлиса пришел, наконец,
долгожданный ответ за подписью Гегечкори. Закавказский
сейм постановил разорвать переговоры с Турцией. Пред
седателю мирной делегации министру иностранных дел
Чхенкели предписывалось "ввиду того, что мирное согла
шение по вопросу о границах Закавказья между Турцией и
Закавказьем не достигнуто" немедленно выехать обратно в
Тифлис. 14 апреля делегация покинула Трапезунд38. За
два дня до этого, 12 апреля, командующий турецкими вой
сками в ультимативном порядке потребовал от коменданта
Батума сдать город39.
Решение разорвать переговоры с Турцией было принято на заседании Сейма 13 апреля. В 8 часов вечера его открыл председатель Сейма Н. С. Чхеидзе. Первым выступал председатель правительства Гегечкори. Он сообщил, что отоманское правительство настаивает на принятии полностью Брест-Литовского договора и не соглашается на сделанные уступки -- Карса и Ардагана с оставлением за Закавказьем Батума. Гегечкори считал, что Закавказье не
323
может отказаться от Батума -- единственного выхода к морю; "при невозможности заключить позорный мир и этим подписать Закавказью смертный приговор", вопрос остается разрешить "силой оружия"; "при единении всех народов Кавказа можно рассчитывать на победу".
От имени меньшевиков за разрыв переговоров с Турцией и против признания Брестского мира выступил Церетели: "В этой неравной борьбе мы можем пасть,-сказал он,-- но наша погибель может разбудить демократию великой России и поднять ее на борьбу с германским империализмом". Русские меньшевики предлагали будить революцию в Германии. Грузинские -- в России. "Мы уверены, что Турция не остановится на тех условиях, которые она предъявляет на основании Брест-Литовского договора. Она пойдет и дальше", -- указал Арутюнян, представитель фракции "Дашнакцутюн", и от имени армянского населения Закавказья предложил отвергнуть турецкий ультиматум. За отклонение ультиматума и условий Брестского договора выступили закавказские эсеры40. В результате Сейм проголосовал за резолюцию, зачитанную Жордания: "Отозвать мирную делегацию из Трапезунда и считать, что мы находимся в состоянии войны с Турцией. [... ] Объявить всю страну на военном положении [...]. Обратиться к населению с манифестом".
Заранее заготовленный меньшевиками манифест тут же был утвержден Сеймом41. Закавказье решило драться. С военной точки зрения это решение, безусловно, было очень рискованным: уже 14 апреля турецкие войска заняли Ба-тум42. На следующий день правительство обратилось к населению с призывом сопротивляться43, причем готово было принять для этого помощь и от большевиков44, и от Антанты45. Однако помощь не пришла. А вернувшаяся из Трапезунда мирная делегация убедила Сейм возобновить сепаратные переговоры.
22 апреля, как первый шаг для возобновления мирных переговоров с Турцией, была, наконец, провозглашена независимость Закавказской федеративной республики46. В тот же день правительство Гегечкори подало в отставку,
324
которая была принята Сеймом. Новое правительство возглавил сторонник подписания Брестского соглашения Чхенкели. 23 апреля правительство заявило Турции о признании Брест-Литовского договора и согласилось "немедленно командировать свою делегацию для возобновления переговоров" в Батуми. 28 апреля Турция ответила согласием и приостановила продвижение своей армии47.
Провозглашение независимости Закавказья привело к ухудшению и без того нелегкого военного положения федерации. Многие русские офицеры, продолжавшие считать себя гражданами России, после отделения Закавказья стали подавать прошения об отставке48. 24 апреля военным вопросам было посвящено заседание правительства. Обсуждалось, в частности, положение Карса, которое, по мнению начальника штаба главнокомандующего войсками Кавказского фронта, было безнадежно: Каре не мог продержаться и недели49. Правда, мнение о военной слабости Закавказья разделялось далеко не всеми военными и политическими деятелями. Когда председатель Закавказской мирной делегации и глава нового правительства Чхенкели заявил в телеграмме, что Ардаган взят, а судьба Карса решится на днях, командир корпуса генерал Назарбеков опубликовал опровержение и указал, что туркам не легко будет взять "эту твердыню, к защите которой комендантом принимаются все необходимые меры". Со времени падения Эр-зерума, указывал Назарбеков, боеспособность частей корпуса возросла, и скоро он станет силой, с которой "придется считаться противнику"50.
Член Закавказского сейма Ю. Ф. Семенов несколько позже высказал предположение, что Каре и Батум были сданы не по военным, а по политическим соображениям, под давлением тех, кто хотел заключить сепаратный мир с Турцией. "Армянские части после отступления от Эрзеру-ма до пределов Закавказья оправились и представляли достаточную боевую силу", -- писал Семенов. Крепость Каре была снабжена провиантом и боевым снаряжением в достаточных количествах для того, чтобы с успехом отражать "истощенные, голодные и плохо одетые турецкие войска. В
325
таком же положении находился Батум с его великолепным вооружением". В Тифлисе Русский национальный совет сформировал небольшую пехотную часть и несколько батарей территориальных частей, и эти отряды сражались вместе с армянскими частями генерала Назарбекова. Они оставили Каре, "когда по приказу Чхенкели эта крепость была без бою отдана туркам против воли значительной части Закавказского правительства, об этом не осведомленном", и несмотря на то, что Назарбеков считал возможным Каре удержать51.