Его прошиб пот. В ушах так звенело, что он не мог понять, от этого звона или от непрерывного шума транспорта раскалывается голова. Перед глазами заплясали темные точки, застилая взор, словно крупные капли дождя на стекле, но и сквозь точки он вдруг увидел, что «КРК» стоит на других машинах и автобусах на Тоттенхем-Корт-Роуд — фактически на всех. Еще в тот момент, когда глаза его заметили эту несообразность, здравый смысл отверг ее: это уж наверняка обман, маниакальное желание повсюду видеть смысл, открывать порядок там, где на самом деле нет ничего. Но минуту спустя, увидев, что улица запружена множеством Джонов и Поппи, несметными их полчищами в разных вариантах, он забыл свои рассуждения. Так и должно быть, подумал он с обидой; только потому, что мне они безразличны. Он избегал их коллективного взора.
И тут он увидел Роджера, в полупрофиль, он как раз садился в автобус.
Роджер!
Он был уверен, что произнес это имя. И думал, что побежал. Но прохожие, которые довольно быстро начали собираться вокруг валявшегося на земле твидового пальто, в один голос говорили, что старый джентльмен просто упал на том месте, где стоял, по-прежнему крепко сжимая портфель.
Когда над ним, собираясь расстегнуть твидовое пальто, склонился студент-медик, и два полицейских с сознанием собственного достоинства прошествовали сквозь все прибывавшую толпу, в дальнем конце улицы краном выворотило огромный кусок каменной кладки. Он рухнул, врезавшись в разбросанные внизу сотворенные человеком глыбы, как в другие глыбы врезался самолет, как в Греции врезался в горный склон нанятый Роджером автомобиль, и в его мозгу грохот этот смешался с оглушительным гулом в ушах, и потом эти звуки слились воедино.
© Джиллиан Тиндалл, 1973.
Из журнала «Англия» — 1975 — № 2 (54)