Виктор дотошно готовился к докладу, он даже блеснул небрежным упоминанием о том, как легко изготовить стереопару при помощи обычного фотоаппарата: достаточно сделать два снимка, не забыв перед вторым снимком сместить аппарат. Конечно, объект съемки должен оставаться неподвижным. Мозг делает свое дело безошибочно. Одновременность не обязательна даже при рассматривании. Можно достаточно быстро заслонять то один, то другой глаз. Важно лишь, чтобы в каждый глаз поступала соответствующая информация. Не следует только путать места правого и левого изображения.
Но тут взял слово Юрий Николаевич, и энтузиазм Виктора потух.
— Дело в том, — сказал Денисюк, — что после первого увлечения магией стереоскопа его популярность упала, хотя в продаже имеются и специальные стереофотоаппараты, и удобные стереоскопы. Слишком хлопотно. И несомненно, большая часть удовольствия пропадает, когда приходится смотреть в одиночку. Человек — общественное существо. Это проявляется даже в такой мелочи, как рассматривание фотографий.
— А кино? — зашумели в зале. — Вы забыли кино.
— Кино, конечно же, указало выход из тупика.
— Но частично. Кино стремилось овладеть стереоскопией, но отвергало все связанное с осложнениями для зрителя, даже специальные очки.
— Позвольте, вы забыли растровые системы, — это был ударный пункт выступления Виктора. Тысячи тонких проволочек, натянутых специальным образом, заслоняли от правого глаза то, что предназначено левому, и наоборот. Нужно было лишь слегка подвигать головой, чтобы поместить глаза в правильное положение.
— Каждый, хотя бы раз посетивший стереокино, несомненно, получил большое удовольствие от движущихся объемных изображений.
— Недавно принцип растра, — сказал Виктор в заключение, — вновь был применен для получения неподвижных объемных изображений. Я говорю об объемных открытках, появившихся теперь во многих странах. Правда, получить на них эффект стереоскопии можно лишь при соблюдении большой точности, доступной только в промышленных условиях, и делается это далеко не просто. Сдвоенное изображение надо наносить на прозрачную специальную пластмассу, на поверхности которой заранее отпрессованы тысячи мельчайших параллельных полосок. Они почти незаметны глазу, — уверял докладчик, — но их можно ощутить, проведя по поверхности ногтем. Они направляют каждому глазу ту часть изображения, которая предназначена именно для него. Вам кажется, что внутри толстого прозрачного слоя висят объемные предметы. И, взяв изображение в руку, вы с удивлением ощущаете, сколь оно тонко. И сколь сильна зрительная иллюзия, основанная на том, что мозгу в конечном итоге безразлично, каков источник поступающих к нему сигналов. Он в этих случаях как бы берет на вооружение пушкинские строки: «Ax, обмануть меня не трудно, я сам обманываться рад».
Если Виктор и не ожидал оваций, то и возражений он не ожидал. Его помощниками были солидные фолианты и даже вот высказывания классиков. Но Денисюк снова поставил точку над «i»:
— И все-таки стереоскопия не имеет будущего в получении объемных изображений. И не может его иметь. Уже задолго до новейших достижений стереоскопии было ясно, чего она не способна дать ни при каких условиях. Рассматривая стереоскопическую пару через стереоскоп или через современный растровый экран, вы видите изображение только так, как его зафиксировал фотоаппарат. Только с той точки зрения, где стоял этот аппарат. Вы не можете взглянуть на предмет немного со стороны, даже если при этом могли бы открыться самые интересные детали. И ясно почему: на пластинке зафиксировано только то, лишь то, что «видел» объектив фотоаппарата. Все, что прошло мимо, безнадежно потеряно. Но потеряна и часть информации, попавшая на объектив. Она могла быть зафиксирована, но пропала втуне. Простите, но я снова повторяю, мы все еще не умеем фиксировать всю информацию, переносимую светом.
Горшки и богиВиктор старался не пропустить ни одной возможности понаблюдать за работой Денисюка. Точность и изящество опытов аспиранта доставляли чисто эстетическое наслаждение. Он был так углублен в работу, что его не отвлекало присутствие посторонних — только бы не мешали. А Виктор и не считал себя посторонним, как-никак, а он прикомандированный студент. Но иной научный сотрудник всем своим видом давал понять: не болтайся под ногами. Или считал студентов даровой рабочей силой, способной лишь таскать аккумуляторы, сверлить дырки и подсоединять провода.
Денисюк понимал и ценил любознательных. Он на собственном опыте убедился в том, что развитие ученого во многом зависит от условий, в которые он попадает, от людей; его окружающих. У Виктора сложилось впечатление, будто Денисюк немного завидует ему, студенту университета. Виктор знал, что Денисюк тоже стремился поступить в университет, но жизнь распорядилась иначе.