— Пойдем пешком? — спросил он.
— Нет, — проворчал Даниэль. — Я же сказал, что тороплюсь.
— Ну, конечно, кормление Кристины!
— Вот именно, старик. Тебе этого не миновать!
Они добрались до входа в метро на станции «Мабийон». На платформе в ожидании поезда Даниэль спросил:
— А где вы собираетесь жить? Ты хоть об этом подумал?
— Да у родителей, конечно!
— Ну, ты и наглец!
— Ты же живешь! Мы устроимся в моей комнате. Постараемся не слишком мешать друг другу… Родители не откажут мне в том, что сделали для Даниэлы!
Сраженный этими доводами, Даниэль смотрел на Лорана, испытывая смешанное чувство бессилия и вины. Поезд, грохоча, выехал из туннеля, со вздохом остановился. Они втиснулись в вагон, встали у дальней стенки, рядом с ручным тормозом, и Даниэль буркнул:
— Ты испортишь лучшие годы своей жизни!
— А если бы тебе снова пришлось решать, жениться на Даниэле или нет, ты что, не женился бы?
— Я — другое дело! Но скажу тебе честно, бывают моменты, когда я предпочел бы холостяцкую жизнь! Пока не взвалишь на себя ответственность, не поймешь, насколько тебе раньше везло!
Поезд, икнув, тронулся с места. Даниэль представлял себе лица тестя и тещи, огорошенных новостью, и жалел этих добрых и слабых людей.
— Подумай еще, старик, — сказал он, перекрикивая шум колес.
— Все уже решено. Я не подлец: исправлю, что напортил!
— Что будет с твоим отцом, когда он узнает!..
— Ну и что? Смирится, как было с Даниэлой!
За стеклом вагона мелькали пестрые, заклеенные плакатами и афишами стены станций, заполненных людьми.
— Вот увидишь, — продолжал Лоран, — мы премило заживем двумя гнездышками в одном большом, гостеприимном, сердечном родительском гнезде! Куча ребятишек! Я должен тебя нагнать! Ты вырвался вперед — тем более теперь, когда станешь дважды папой!
— Что ты там болтаешь? — пролепетал помертвевший от ужаса Даниэль.
— Даниэла тебе не сказала?
— Нет.
Едва не сойдя с ума от страха, Даниэль понял, что Лоран шутит, и недовольно буркнул:
— Не смешно, знаешь ли!
— Попался!
— Вовсе нет!
Они вышли на станции «Военная школа».
— Шевелись! — приказал Даниэль. — Я опаздываю!
И он кинулся бежать. Лоран рванул следом, догнал его, попытался обогнать. Но Даниэль увеличил темп, и они так и мчались бок о бок до двери и вместе ворвались внутрь, задыхаясь и хохоча во все горло.
Даниэлы и ее матери в квартире не оказалось. Даниэль на цыпочках вошел в комнату и склонился над кроваткой: Кристина спала, мирно посасывая пальчик, розовое личико было строго-сосредоточенным. Даниэль осторожно вынул палец дочки из маленького ротика, сумев не разбудить ее. К вышитой гладью отделке была приколота записка от Дани:
«Сейчас половина пятого. Мы с мамой решили отправиться пораньше, чтобы не опоздать к приходу твоей тети. Не буди Кристину до четверти шестого и не меняй ей пеленки — я все сделаю сама, когда вернусь. Ты должен будешь только покормить ее — молоко в бутылке-термосе, на кухонном столе. Держи бутылочку повыше, чтобы Кристина с молоком не заглатывала воздух. Когда поест, проследи, чтобы она обязательно срыгнула. Потом положи ее на бок, ну, ты сам все прекрасно знаешь! Пока, мой Даниэль, я тебя люблю!
Твоя Дани».
— Не стоило торопиться! — заявил Лоран, он читал, заглядывая Даниэлю через плечо. — Что они хотят купить?
— Не знаю. Скорее всего, какие-нибудь дамские штучки…
Кристина открыла глаза, несколько мгновений помолчала, как будто не зная, на что решиться, потом все-таки заплакала.
— Подержи ее, пока я принесу бутылочку! — сказал Даниэль.
Он передал дочь Лорану и кинулся на кухню. Лоран побежал следом, тряся девочку на руке, от чего та плакала все громче.
— Ее укачает! — заметил Даниэль. — Ладно, все готово, передай ее мне…
Он уселся на стул посреди кухни, не слишком умело пристроил дочь на сгибе руки, так, что девочка почти стояла, и дал ей бутылочку. Кристина была невесомой и теплой. Она пила, мерно посапывая, а Лоран, стоя перед ними, внимательно наблюдал. Теперь, уверенный в будущем отцовстве, он разглядывал племянницу по-новому.