— Так что там с твоим заданием? — спросил он.
Жильбер протянул ему страницу, исписанную цифрами. Жан-Марк пробежал ее глазами и сказал:
— Кажется, все верно… Во всяком случае, обоснование… Расчеты нужно будет последовательно проверить…
— Не стоит, — возразил Жильбер. — Даже если в работе и есть несколько мелких ошибок, не страшно!.. Какое милое местечко! Я здесь раньше не бывал…
— Да, — Мадлен кивнула. — Раньше я сюда часто приходила. Их коронное блюдо — оссобуко.
— Оссобуко? — переспросил Жильбер. — А, знаю, это очень вкусно, но страшно сытно!
К удивлению Мадлен, Жан-Марк рассердился.
— Ты-то почти ничего не любишь из еды! Будь твоя воля, ел бы жареную вырезку да зеленый салат!
— Великолепный рацион! — одобрила Мадлен. — Если бы я села на такую диету, то вернула бы себе форму лучшей поры молодости. Но в Туке слишком много искушений: свежая рыба, ракушки, раки, креветки…
— Да, вы ведь живете в Туке, — подхватил Жильбер, — я хорошо знаю эту часть страны. Бабушка с дедушкой часто возили меня в Довиль во время каникул. Мне тогда было лет четырнадцать или пятнадцать. В Туке еще есть прелестная, хоть и не действующая церковь…
Растроганная Мадлен воскликнула:
— Я живу совсем рядом, в бывшем доме священника, знаете?
— Нет… не помню…
— Ну как же, на улице, которая уходит влево от Трувиля.
— Да, возможно… да, конечно…
— Замечательный дом! — вступил в разговор Жан-Марк. — Чудо вкуса, гармонии и удобства!
— Итак, приглашаю вас в гости в любой момент, — подвела итог Мадлен.
Жан-Марк одарил ее таким благодарным взглядом, что Мадлен растерялась. Что такого необычного она сделала? Жильбер тоже казался взволнованным.
— Благодарю вас, мадам, — сказал он. — Мы обязательно приедем. Особенно теперь, когда у меня есть машина!
— Но пока нет прав! — вмешался Жан-Марк.
— Я снова сдаю экзамен на следующей неделе. Если хоть чуть-чуть повезет… Странно, но мы теряем половину жизни, готовясь к экзаменам — на водительские права, на степень бакалавра, на лицензию! С мая вся молодежь во Франции пребывает в состоянии тревожного ожидания. Вокруг меня все заражены вирусом «экзаменосдачи»!
— Не стоит так себя жалеть! — сказала Мадлен, смеясь. — Я вот окружена людьми, которым больше не надо сдавать экзаменов, сообществом бывших, и это очень грустно!
— Дипломы полезны для возбуждения жизненных сил!
— И для залечивания ран, нанесенных нашему тщеславию! — подхватил Жан-Марк.
— «Ах! Бесконечный эгоизм отрочества, усердный оптимизм: как расцветал мир тем летом!..» — продекламировал Жильбер.
— Рембо, «Озарения», — определил Жан-Марк.
— Точно. А вот еще:
— Ронсар?
— Нет. Луиза Лабе[24]. Неплохо, верно?
Сидевшая напротив Мадлен переводила взгляд с одного юноши на другого, как во время теннисного матча. Какой Жильбер живой, забавный и симпатичный! В его присутствии лицо Жан-Марка словно осветилось изнутри радостью и возбуждением. Увлеченные звучанием собственных голосов, они говорили обо всем и ни о чем, критиковали какой-то фильм, превозносили до небес театральную постановку…
— Вы обязательно должны посмотреть «Канареек — возмутительниц спокойствия»! — сказал Жильбер. — Это уморительное зрелище!
— Валери не слишком понравилось, — заметил Жан-Марк.
— Ну да, конечно! Валери всегда будет мне противоречить! А восстановленный «Ричард Третий»!..
— Вот это мне было бы интересно посмотреть! — сказала Мадлен. — Я когда-то восхищалась игрой Даллила… Признаюсь вам, что питаю страсть к Шекспиру!
— Значит, ты полная противоположность Валери! — заметил Жан-Марк. — Она настолько его не любит, что даже отказалась пойти с нами!
Жильбер хотел было что-то добавить, но промолчал, хотя проглоченная шутка искорками смеха плескалась в его глазах. Он, наверное, не очень любил свою кузину… Мадлен внезапно почувствовала, как сильно она устала. Ноги отяжелели, в висках стучало. Она попросила счет.
— Чем вы теперь займетесь? — спросила она, вставая.
— Проводим тебя, а потом… не знаю… выпьем где-нибудь, — ответил Жан-Марк, кинув на Жильбера дружеский взгляд.
Жильбер кивнул, соглашаясь. Мадлен вышла, тяжело прихрамывая, в сопровождении своего юного эскорта.
Они расстались с ней у дверей дома. Мадлен представляла себе, как они идут вверх по рю Бонапарт, а потом исчезают на залитой светом огней площади Сен-Жермен-де-Пре. Бог знает, почему они казались ей похожими на тех двух дельфинов, которых она видела с палубы корабля, увозившего ее в круиз к берегам Норвегии: они выскакивали из воды, черно-серые, лоснящиеся, опьяненные собственной силой и радостью жизни. Встреча с Жильбером оставила у нее ощущение неловкости, хотя она не могла не восхищаться его изяществом и элегантностью. Она радовалась, что у Жан-Марка появился такой замечательный друг, хотя ее смутно беспокоила привязанность племянника к этому мальчику. Разве это не странно, что за несколько недель до свадьбы он ходит в театр без своей невесты? «В прежние времена влюбленный юноша никогда бы не…» Мысли Мадлен потерялись в туманной дымке прошлого. После войны все изменилось, особенно отношения между людьми. В ее мозгу снова застучали молоточки тревоги. Как все это неприятно!