Нолинакха медленно взял ее руки в свои.
— Я знаю — ты моя Комола. Идем со мной.
Он привел ее к себе в кабинет и обвил шею девушки ею же сплетенной гирляндой.
— Поблагодарим всевышнего, — сказал Нолинакха.
И в тот момент, когда оба встали рядом на колени и прикоснулись челом к беломраморному полу, в окно ворвались утренние солнечные лучи и озарили их склоненные головы.
Поднявшись с поклона, Комола снова взяла прах от ног Нолинакхи и почувствовала, что стыд уже больше ее не терзает. Великий, безграничный цокой, воцарившийся в ее сознании, сливался с радостным и ясным светом щедрого утреннего солнца. Великая любовь переполнила ее сердце. Ей казалось, что в теплых лучах ее счастья искрится весь мир.
Слезы подступили к горлу девушки и полились по ее щекам. Комола плакала и не могла остановиться. Но сегодня это были слезы радости. Они уносили с собой все тучи горя, омрачавшие ее жизнь.
Нолинакха не сказал больше ни слова. Только с нежностью откинул упавшие ей на лоб пряди влажных волос и вышел из комнаты.
Жажда Комолы выразить свою любовь еще не прошла. Ей не терпелось дать выход переполнявшему ее сердце горячему чувству. Пройдя в спальню, девушка обвила своей цветочной гирляндой его сандалии, прижалась к ним головой и снова бережно поставила их на место.
В этот день Комола работала так, будто служила самому всевышнему. Ей казалось, что невидимые крылья несут ее к небу.
— Что с тобой, Харидаси? — воскликнула Хемонкори. — Ты так старательно чистишь, скребешь и моешь дом, словно за один день хочешь превратить его в новый.
Вечером Комола не взялась, как обычно, за вышиванье, а закрылась у себя в комнате. Вошедший к ней с букетом лилий в руках Нолинакха застал ее сидящей на полу.
— Поставь эти цветы в воду, Комола, — сказал он, — не дай им увянуть. Сегодня вечером мы пойдем просить благословения у моей матери.
Комола опустила глаза.
— Ведь ты еще не знаешь всего, что со мной было…
— Тебе нечего мне рассказывать. Я знаю все.
Комола закрыла лицо руками.
— Но мать… — начала она и замолчала, не в силах продолжать.
Нолинакха отвел ее руки в сторону.
— Ма простила за свою жизнь много грехов. Без сомнения простит и ту, которая ничем не согрешила.