— О да, — сказала Кекри. — Меня полжизни учили акробатике и эквилибру, и я верю в поддержание формы.
Без малейшего усилия она упала со стула вбок и вывела себя в стойку на одной руке. Ее легкое коньячного цвета платье облегло бедра, и Гарвин встревоженно подумал, что под ним может ничего и не быть.
— Еще я могу рассказать смешную историю, прочесть стихотворение, спеть песню прямо из этого положения, — без напряжения произнесла девушка. — Я знаю много песен, поскольку пять лет странствовала с небольшой труппой.
Очень медленно она опустила вторую руку, развела ноги буквой V, оттолкнулась и подпрыгнула, приземлившись на ноги. При этом ни один волосок не оказался не на месте, а дыхание ничуть не сбилось.
— Также, ибо я понимаю, что вы, цирковые, работаете над другими вещами, помимо своих основных талантов являюсь прекрасным счетоводом, офис-менеджером и, если нужно, могу также принимать позы.
— Позы?
— Это то, что любят дельтанские клубы, — объяснила она. — Особенно пожилые господа, которые не хотят признать, что хотели бы увидеть, как женщина просто снимет с себя одежду.
Тонкие пальцы коснулись застежек, и платье упало. Она таки не носила белья.
Во рту у Гарвина совсем пересохло. Катун приняла позу.
— Это — директор Рандульф, одна из наших героинь, как она выглядела в свою первую брачную ночь.
— А это — т'узан Меррист, когда она сбежала от мятежников. Я знаю еще несколько десятков.
— Э… да, очень интересно, — остановил ее Гарвин. — Можешь одеться. Мы не делаем ничего подобного.
— Я подумала, проходя мимо вашего казино…
— Это называется городок аттракционов.
— Да, мимо городка аттракционов… И увидела все эти плакаты с не слишком одетыми девушками…
— Это дела Сопи Мидта. Он верит в опускание общего знаменателя до нижнего предела. Кстати, не брезгует и смухлевать малость. Никто из девочек в его шоу никогда не раздевается до белья. По крайней мере, если узнаю, что они это делали, — я его убью.
— А что такого в невинном стриптизе? Особенно между друзьями? — Катун скользнула в свое платье и полуулыбнулась приоткрытыми губами.
— Набор идет все время. — Гарвин предпочел сменить тему. — В данный момент нам как раз нужна статистка. И, уверен, акробаты и кордебалет непременно заинтересуются вашими… талантами.
— Я видела это убийство по холовизору. Бедная девочка. — Катун поежилась. — Мой отец работал коммивояжером на большой территории, а маму я и не помню. Мне привычно быть в дороге. — Она снова знойно улыбнулась. — И я никогда не бывала за пределами планеты. К тому же для девушки вроде меня всегда найдется способ добраться домой. Или можно найти новый дом.
— Э… хорошо… Номер вашего кома вот здесь на анкете, — сказал Гарвин. — Я… Мы свяжемся с вами на днях.
Кекри Катун поднялась, открыла дверь, обернулась и взглянула на него.
— Думаю, выступать… с вами… с вашим цирком… самая восхитительная мысль, когда-либо меня посещавшая, — выдохнула она, и дверь отсека закрылась за ней.
— Ффууу, — выдохнул в свою очередь Гарвин, потянулся было за пивом и понял, что ему надо чего-нибудь покрепче. Он достал графин с бренди и подпрыгнул, когда дверь снова скользнула в сторону…
— И вправду «фу»! Она чисто выбрита, не так ли?
Ньянгу нашел банку с пивом и открыл ее.
— Итак, что мы собираемся предпринять на ее счет?
— Я только представитель службы безопасности, — ухмыльнулся Иоситаро. — Разумеется, ты собираешься нанять красотку.
— Почему «разумеется»?
— Потому что всегда хорошо иметь шпиона перед глазами, — фыркнул Ньянгу. — Или бедрами, как может получиться в данном случае.
— Не слишком ли мы строги к ней? Что за шпионские дела?
— Не настолько строги, насколько ей бы понравилось. Ну же, Гарвин! Перестань думать тем, что в штанах, и включи мозги. Женщины вроде нее не дуют тебе в ушко… Или мне… И не считают нас самым лакомым кусочком после слонов.
Гарвин тяжело опустился на стул.
— Да. Ты прав. Я тупица. У тебя есть какие-нибудь идеи насчет того, кому она стучит?
— Можно предположить, коль скоро она не возражает против космических путешествий, стало быть, работает на кого-то более дальновидного, чем Фили или тот парень, который баллотируется от конституционалистов.
— А далеко идущие планы у нас строят…
— Директора.
— Именно.
— Так почему бы нам просто не отказать ей в работе?
— Потому что они попытаются снова… Кто бы они ни были… Может, подкупят одного из униформистов. Может, внедрят другого агента, — объяснил Ньянгу. — Если уже не внедрили. Мы уволили двадцать три человека и добавили порядка тридцати местных. Не считая старушки Кекри. Возьмем ее… Да, кстати, ты не имеешь привычки разговаривать во сне?
— Нет, насколько я знаю.
— Тогда преврати ее в нашего агента. Трахай до посинения, только чтобы она плясала под нашу дудку. Или я могу всадить ей укольчик в хорошенькую маленькую задничку, и она у меня запоет, как птичка, рассказывая нам все, включая то, собственно, чего хочет этот директор Бертл. И ни в жисть не вспомнит об этом, когда проснется. Помнишь, как нас сканировали, когда мы вступали в Корпус?
— Ага.
— Первый способ гораздо забавнее, кстати.
— Э…
— Я не скажу Язифи. — Ньянгу злостно ухмыльнулся. — А ты уверен, что нет иной причины, по которой ты не пожертвовал бы своей добродетелью ради Корпуса, а?
Гарвин сердито взглянул на него, сообразив, что друг, должно быть, в курсе его дел с Дарод. Как, вероятно, и весь проклятый цирк.
— Она подпишет контракт, и я перетряхну все ее барахло, дабы удостовериться, что ее ком работает не очень хорошо… И что бы она ни передавала, я буду фильтровать. Ну же, где твой боевой дух?! И не ты ли тот парень, который там, на Гримальди, похвалялся, что со всеми этими карликами и уродцами и китайскими акробатами все это начинает здорово походить на настоящий цирк?
— В цирках, как правило, не бывает шпионов, — слабо возразил Гарвин.
— Так будь новатором! Заведи новую традицию! Можешь приписать авторство себе! Кроме того, подумай о старушке Рандульф в ее брачную ночь.
— Это все сделано с фонарями, — настаивал маленький мальчик.
— Конечно, — согласился Джанг Фонг.
— И… и зеркалами, — сказал мальчик.
— Как умно! Тебе надо взглянуть поближе.
Фонг снял мальчика с инвалидного кресла и бросил, кувыркающегося и вопящего, своей жене, Ки Тан, балансировавшей на руках в трех метрах от земли на качающемся трезубце. Она поймала малыша ногами, перекувырнула его, щекоча пальцем, пока он не перестал визжать и не засмеялся. Затем, раскачиваясь, она поперебрасывала его с руки на руку, попеременно их отпуская, и уронила обратно к Джангу.
Джанг усадил его, бездыханного, обратно в кресло. Джиа Джин, всего метр ростом, подошла к мальчику, балансируя подносом с четырьмя чашами. На чашах помещался еще один поднос со стаканами, еще четыре подноса с крохотными вазончиками, с цветами в них, и поверх всего этого огромная ваза — почти такая же большая, как та, что она держала на подбородке.
— Фонари и зеркала, говоришь? — пропищала она. — А хочешь, я подпрыгну, и все эти стаканы посыплются тебе на колени? И ты, и твое кресло будете очень мокрыми.
— Нет, нет, — запротестовал мальчик.
— Но я все равно собираюсь это сделать. — И она подпрыгнула. Стекло посыпалось, но каким-то образом было поймано, перетасовано, подброшено обратно в воздух и в несколько ином порядке размещено снова. Мальчик смотрел, как завороженный.
— Если бы я умел жонглировать, — проговорил он тихим голосом.
Джиа Джин услышала его и наклонилась поближе, так ничего и не пролив.
— После представления, — пообещала она, — я покажу тебе, как это легко.
— Даже для того, кто не может ходить, как я?
— Особенно для такого, как ты. Потому что ты более внимательный.
В тысяче метров над больницей кружил патрульный корабль нана-класса.
— Всем постам, — произнес хаут Чака, которому пришлось понизиться в чине на три ступени, чтобы отправиться с цирком, — вижу возможного кандидата. Демонстрируем его… вот!
Пилоты второго нана-бота и двух «аксаев» наблюдали, как по экранам пронеслась вспышка лазерного индикатора.