- Бр-р-р-...
Маг почувствовал холод от одежды, да ещё адреналиновый отходняк начинался. "Надо собрать хворост и развести огонь, а то я так тут и слягу от воспаления лёгких". Устало вздохнув, повесил меч на пояс, постоял оглядываясь. Определившись с направлением в сторону своей цели, поднял заплечный мешок и пошел в поисках поляны где можно будет развести костёр, заодно собирая по дороге сушняк.
***
- Слушай, Махно, я начинаю чувствовать приближение двух полюсов силы. Одна не очень светлая но всё же не тёмная, а другая совсем светлая. Двигаются примерно с одинаковой скоростью, быстрее пешехода, но медленней скакового животного. Идут к деревне, та, что ближе к тёмным будет быстрее, к ночи наверное, вторая где-то с утра, может ночью.
- Нда.. интересненько...
Махно лежал в поле, рядом паслись коровы, он смотрел на облака. Казалось ничего и не изменилось, но вот взгляд его и лицо уже третий день не были столь безмятежны, как раньше. В нём снова просыпался пограничник, что был готов к сражению даже во сне. Лицо с каждым днём приобретало всё более хмурый вид, глаза начинали как-будто вваливаться, морщины стали глубже. Не был он уже пастухом, а снова стал солдатом, сержантом. Только ребятушек его не было рядом, но то и не удивительно, один он выжил тогда из своего отряда. А после его и списали, повесив часть вины за потери на старого служаку, выдав ему выходное пособие и отправив доживать свой срок где-нибудь в другое месте.
- Что делать будем?
Махно посмтрел на девку, сидящую с краю костра.
- А что делать? Коров пасти, потом домой пойдём.
- Но...
- А что мы можем? Ты вот их чувствуешь за пол дня пути, наверное господа маги, да жрецы Единого Господа Бога сюда двигают. Странно, что долго так, уж третий день пошел, а они всё никак не добрались.
- Да тут ничего странного, в тонких слоях такие бури до сих пор, что наверное только сильнейшие где-то на окраине, может даже как раз в днях трёх пешего пути и смогли проход сделать.
- Даже жрецы? Я думал им все их Бог делает?
- Ну как бы да, они пользуются его услугами, но даже он эту бурю не успокоит и мир не починит. Сил не хватит на такое. Боги - они ведь не всемогущи. Я вот сильнее вас людей, если бы не спешка при переходе, то равными тут мне были бы только высшие маги да жрецы, хотя среди своих я ещё очень молода и не достигла пика силы полностью. А бог также сильней меня как я вас, но не безпредельно. Говорят есть кто-то, кто достиг межпронстранственного существования, тот, кого мы не можем даже осознать, но для нас это вроде как сказки, как для кого-то из ваших людей сказки про богов и демонов. Кто-то верит, кто-то нет.
- Но Боги есть, почему же этих ваших межчего-то там нет?
- Ну Боги хоть иногда влияют на ваши судьбы и вмешиваются, просто редкие достойны их внимания, а тех никто никогда не видел. Говорят им может стать любой, если сможет развиться до нужного уровня и уйти за кромку.
- Какую кромку?
- Да кто его знает, какую-то кромку. Когда сможешь - тогда поймешь, так мне говорили.
Махно сорвал травинку, засунул её в рот и стал дальше смотреть на облака. Ара посмотрела на него, подтянула колени, положила на них голову и закрыла глаза. Так они и сидят всё это время, каждый в своих мыслях, потом она залезает в флягу, он собирает животину и они идут в деревню. Проходят её практически до конца, пока все не разберут своих, там пастух сворачивает в свою избу, топит печь, она вылезает из фляги и сидит там до утра. Соседи было спросили у Махно, чегой-то он печь топит, а тот ответил, что кости что-то от Старости ломит, так он их греет вечерами.
***
Херос сидел в задумчивости, нет он конечно был верным слугой своей госпожи, которая даровала ему многое, но и задачу она ему в последнею их встречу поставил не самую простую. Когда он сидел в канцелярской, ожидая своей очереди получить плату за угощения на Императорском Пиру, то немного задремал и она явилась ему во сне:
- Смертный, мне по нраву твои успехи, ты сделал многое для своей Богини, поэтому я решила даровать тебе честь организовать мой первый храм в этом мире.
- Благодарю госпожа! - если бы мог, он бы бухнулся во сне на колени и стукнулся лбом об пол, но в этом мире грёз существовал только голос, её и его.