– Если я не путаю, – продолжал Ломас, – реальность одиннадцатимерна. А нам знакомы лишь четыре измерения – если считать время одним из них. Бог свободен не только от материи, но и от пространства-времени, которые есть просто его манифестации.
– Да, – сказала мать Люцилия. – В высших измерениях бытия нет ни расстояний, ни сроков, а одно милосердие Божье.
– Больше того, – вдохновенно продолжал Ломас, – это важнейшее откровение показывает, как именно Христос вывел падшие души из ада.
Кажется, он говорил серьезно. Видимо, епископ в его душе, обычно придавленный текучкой, окончательно пробудился и оттеснил адмирала.
– Как? – спросил я.
– Ему пришлось разрушить ад. Уничтожить, так сказать, его критическую инфраструктуру.
– Планета ведь осталась, – сказал я.
– Да. Но существовавший на ней ад исчез. Когда гигантские рептилии одновременно погибли, заключенные в их телах духи потеряли возможность возрождаться в прежних формах. Таким образом Христос действительно вывел их из заточения.
– Получается, – сказал я, – мы с вами живем на руинах ада?
– Поэтичный образ, – усмехнулся Ломас. – А разве нет?
– Христос что, воплотился в астероид?
– Я бы не стала теоретизировать на этот счет, – ответила мать Люцилия. – Оставим спекуляции теологам. Корректно будет сказать, что мы наблюдаем следы его спуска в ад, и для нас они похожи на мезозойский удар из космоса. Более точных формулировок лучше избегать.
– А как души грешников попадали в ад? Переносились во времени на шестьдесят миллионов лет?
– Я же говорю, – сказал Ломас, – времени в этих измерениях нет. Есть лишь состояния ума и души. Видимо, ад напоминает мир хищных рептилий. В карбоне многие думали, что ад на Марсе. Но я как епископ вполне допускаю, что падшие души возрождались в пространстве, формально отделенном от нас многими миллионами лет. Почему нет? Причинно-следственные связи при этом не нарушаются – эпоха рептилий слишком от нас далека, а у динозавров не остается человеческих навыков. Парадоксы типа «сын не дает родителям встретиться» здесь уже не работают.
Я поднял руки, показывая, что возражений у меня нет.
– Мы не коснулись самого важного вопроса, – продолжила мать Люцилия. – А именно – куда делись злые духи, покинувшие разрушенный ад. Некоторых Господь мог ввести в Царствие Небесное. Но как быть с предвечными духами зла? Куда делись они?
– Я не знаю, – ответил я.
– Сестры Мария и Тереза постигли, что те остались без обиталища, хотя не все догматики-богословы с этим согласны. С тех пор демоны хотят вернуться в материальный мир. И порой у них это выходит.
Ломас перекрестился.
– Я приближаюсь к концу своего рассказа, – сказала мать Люцилия. – Самое последнее, что сестры Мария и Тереза постигли в медитации, было одновременно и самым тревожным. Они узрели, что древнее зло опять пытается поставить пяту на нашу планету.
– В каком смысле?
– Есть единая ось зла, пронизывающая космос. Она имеет трансфизический характер и уходит в такие глубины бытия и времени, о которых мы не имеем понятия. Ад, разрушенный Христом, был вовсе не единственным и не главным. Это, так сказать, адок – как бы пещера с лавой под самой поверхностью нашей реальности. Филиал. Магма адского духа поднималась туда из невообразимых глубин космической истории. Верхний из адов разрушился, но на оси зла остались ады и адища гораздо страшнее разрушенного. Они так ужасны, что превосходят любое наше понимание.
Ломас опять перекрестился. Я на всякий случай тоже.
– Ад хочет возродиться. И у него есть предводитель. Это древний царь динозавров. Он же – один из предвечных духов зла по имени Ахилл.
Мы с Ломасом переглянулись. Ломас еле заметно пожал плечами.
– Извините мою непочтительность, – сказал я, – но Ахилл – герой троянской войны. Это раз. У динозавров не могло быть царей, потому что не было социальной надстройки. Ими управляли инстинкты. Это два. У них не было имен, поскольку они не имели письменности. Это три.
– Именно так думает наука, – ответила мать Люцилия. – И хоть мы не можем знать всего наверняка, я тоже нахожу постижение сестер странным. Но с духовными истинами такое бывает. Они загадочны и открываются только духу.
– Хорошо, – сказал я, – давайте перейдем в практическую плоскость. Что сделает этот Ахилл? Вторгнется в наш мир?
– Он в нем воплотится. И попытается возродить ад.
– Родится человеком?
– Нет. Он вселится в живущего среди нас мужчину-воина. Великого воина. У него появятся кожаные одежды, а с ними – возможность изменить наш мир темным волшебством.