– Что это? – прошептал я изумленно.
Ж. приложил палец к губам и погасил свой фонарь.
Мы оказались в полной темноте.
Мне тут же почудилось, что вокруг появились незримые во тьме люди. Я слышал их перешептывания – или был в этом уверен. Несколько минут я боролся с подступившим ужасом, а потом заставил себя успокоиться, начав особым образом дышать. Когда испуг исчез, стих и странный шепот.
Ж. снова включил фонарь и испытующе на меня посмотрел.
– Я буду выключать свет время от времени, – сказал он, – надо сберечь заряд батареи для подъема. Теперь можно говорить. Но тихо.
– Мне показалось, что рядом были люди.
– Духи героев, умерших в этой комнате, пришли на тебя поглядеть.
– Что это за комната? – спросил я.
– Могила Парижа.
Я нервно засмеялся – и напряжение спало.
Действительно, трудно было представить что-то более противоположное Парижу, чем эта каменная нора. Если у городов могут быть погребальные камеры, выглядеть они должны примерно так.
– Я не был в Париже много лет, – сказал я, – но не знал, что он умер. Хотя сейчас там немцы, а они умеют опошлить все.
– Я не про французскую столицу, – ответил Ж. – Я про троянского принца. Мы говорим по-английски, и его имя звучит как французский город. Но в действительности его звали Александр. Вот здесь когда-то стоял его саркофаг.
Ж. повернул луч на куб в центре комнаты, и я заметил высеченную на нем стрелу.
– Этой камере столько же лет, сколько древней Трое?
– Древних трой было много, – сказал Ж. – Если мерить по европейскому летоисчислению, эта камера была вырублена в скале в двенадцатом или тринадцатом веке до нашей эры.
– Здесь сохранились какие-нибудь надписи?
– Совсем немного. Мы не можем их прочесть. Но есть рисунки.
Он подвел меня к стене, направил на нее луч, и я увидел двух гоплитов, черного и красного (краска сохранилась только в нескольких местах). На них были высокие шлемы с гребнями. В руках они держали расписные щиты. Скрестив мечи, воины глядели друг на друга круглыми рыбьими глазами в прорезях шлемов. В другом месте опять были изображены воины. Один стоял на коленях, сложив руки перед грудью, другой поражал его копьем в спину.
Потом я увидел пробитого стрелой героя; рядом стоял длинноволосый лучник.
Эти фрески сохранились значительно хуже первой. Игривая волнистая манера рисунков напоминала не то о детских художествах, не то о кносских росписях, найденных сэром Артуром Эвансом.
– Да, – сказал я, – это древние изображения. Или очень искусная подделка.
– Они настоящие, – ответил Ж.
– Кто эти люди?
– Ахилл и Парис. Они сражаются, и Парис побеждает Ахилла.
– Это там, где стрела?
– Да.
– А кого убивают копьем?
– Париса, – ответил Ж. – С его согласия. По специальному ритуалу.
– Про это в «Илиаде» ничего нет.
– В какой из них? Я пожал плечами.
– Если под словом «Илиада» понимать отчет о древних событиях, – сказал Ж., – илиад было несколько. Некоторые передаются только устно.
Он посветил на меня фонарем и улыбнулся.
– Хотите, я кратко перескажу одну из них?
Ту, что связана с этим склепом?
– Да, – сказал я.
– Но вам придется выслушать рассказ в темноте.
– Я готов.
Ж. погасил свой фонарь. Мы сели на каменный пол у алтаря, и Ж. начал говорить.
Перескажу то, что я понял и запомнил. Человек, известный истории как Ахилл, был не просто великим и умелым воином. Он был по-настоящему непобедимым бойцом. Стал он им во время мистерий. В своем священном путешествии он попал в мир чудовищ и позволил их царю войти в свою душу. Этот царь был древним джинном, существовавшим так долго, как море и земля.
Царь джиннов лишился телесного воплощения много эонов назад, когда небо уничтожило мир чудовищ – и с тех пор обретал его лишь несколько раз по недосмотру богов. Каждый раз Земля была на волосок от катастрофы. Последний раз это случилось, когда джинн вселился в воина Ахилла.
Я спросил, сколько всего было таких воплощений. Ж. ответил, что это ему неизвестно, но Ахилл не был первым. Давным-давно, еще во времена Атлантиды, тем же путем шли другие воины. Они практиковали безумие, принимая священный яд и танцуя между костров. Им грезилось, что они становятся могучими зверями с зубами больше мечей. Души этих зверей входили в них и делали непобедимыми. Главным среди этих духов был великий джинн. Тот, что вошел в Ахилла и с тех пор зовется среди людей его именем.