– Люблю я, когда мы бранимся, Лизбет. Значит, искорки еще не погасли.
– Мы в Техасе. Здесь от искорок пожары загораются, ломая сотни судеб.
– Ты преувеличиваешь. Пока что жизнь мы сломали только мне. Ты, в свою очередь, возглавляешь школу, входящую в двадцатку или тридцатку лучших, от Конро до Накодочес. И много у вас учеников-вредин, кстати? Случайно не 666?
Ее губы вытянулись в линию.
– Ты, похоже, до сих пор считаешь Кингмэн «задницей сатаны». Но я тебе благодарна за то, что ты меня сюда притащил. Я до смерти боялась любого места в Техасе, исключая Остин, но в Кингмэне поняла, что хорошие люди есть повсюду.
Она раздраженно вздохнула. Какой знакомый вздох!
– Почему ты вернулся, Мэтт? Твои родители умерли, я тебе тут, как заноза в боку. И вряд ли тебе хорошо живется в крохотной квартирке над хозяйственным магазином.
– «Каса де Кингман Замки и Запчасти» – явление временное, – сказал я. – Помимо квартиры, я все-таки здесь вырос. Это мой дом. Но я не могу его идеализировать, поскольку хорошо знаю, под каким камнем что спрятано. Например, то, что в этом округе более чем хватает старого и всем известного расизма. Знаешь, сколько людей гадости говорили, когда мы поженились?
На самом деле из того, что я слышал, по большей части люди говорили, что я ее недостоин. Я мог окончить Техасский университет, попасть в почетный список декана, получить степень по педагогике, но для стариков я всегда остался малолетним преступником в третьем поколении. Не то что они были в этом неправы, но было нехорошо с их стороны постоянно об этом напоминать.
Элизабет усмехнулась.
– Если я позволю доморощенному расизму напугать меня, мне вообще нигде не выжить.
Затем она нахмурилась.
– Но если бы у меня не было этой работы, я бы отправилась туда, где нашла бы такую же. Тут мы подходим к тому, что я тебе хотела сказать.
Она наклонилась вперед.
– Может, ты решил, что если поглядишь и подождешь, то со временем освободится место, и ты снова будешь работать в школе постоянно. Но такое случится не скоро. Тем временем ты мог бы найти работу с полной загрузкой, скажем, в Далласе. Или в Фортуорте, или в Оклахоме.
Она приподняла брови.
– Да хоть в Канаде. Если тебе нравилось в Чикаго, то в Канаду ты просто влюбишься. Снег. Лед. Лоси. Все, чего здесь нет.
– Не, – ответил я, скривившись. – Там некоторые по-французски говорят. А мне и испанского уже хватило, здесь.
Я поглядел на часы.
– Ладно, сейчас звонок будет. Куда мне сегодня? Кстати, можешь сообщать на голосовую почту. Если не хочешь браниться.
– Я тебе не сообщила, поскольку точно не знала, – ответила Элизабет. – Знаю, что пара учителей отзвонились, сказали, что приболели. Вечно это случается под конец семестра, когда они понимают, что положенный больничный не отгуляли. Я думала, что одним из них будет Моррис, так что ты мог бы снова вести уроки английского и литературы. Но так случилось, что он пришел.
– Жалко. Некоторые из этих детей почти талантливы.
– Знаю.
Она поглядела на стол. И снова заговорила, тише.
– Однако кое-кто, от кого я не ожидала такого… сделал это. Послал сообщение «Я сегодня не могу прийти», без объяснения причин. А теперь не отвечает ни на звонки, ни на сообщения.
Я ждал. Учитывая тон Элизабет, было нетрудно догадаться, кто провинился. Но я хотел, чтобы она сама это сказала.
– Преподаватель оркестра, – сказала Элизабет. – Дэвид Гаррет.
– Ты имеешь в виду парня, на котором катаешься, как на быке в родео? – сказал я, выпрямляя ноги.
Ее это не задело.
– Весьма вульгарное определение, – сказала она. – И никто больше этого не знает. Так что помалкивай.
Я усмехнулся с неожиданной горечью.
– Черт, Лестер, наверное, красными крестиками в календаре отмечает те дни, когда ты и мистер Гаррет приходите на работу с интервалом меньше пяти минут. Городок-то маленький, Лизбет. Если директор школы играет на трубе с владыкой школьного оркестра ботанов, это замечу не я один.
Элизабет наградила меня взглядом, которым можно было бы разрезать стекло.
– Все, что я хочу от тебя услышать, – возьмешь ли ты первый час с симфоническим окрестром, потом час побездельничаешь, а потом прикроешь два часа подряд по истории. Мисс Конли оставила DVD по битве при Геттисберге, сказала, что как раз для обоих уроков. Потом ты можешь идти домой с оплатой за полдня. Или взять еще два урока на самостоятельных занятиях после обеда. Через неделю экзамены, и мало кто из нормальных учителей их возьмет.
Я попытался ответить ей таким же взглядом, но в этом она меня явно превосходила.